– Что за чертовщина? Под мою диктовку? Зачем?
– Сам сказал, что боишься этого человека. Вот и решил сдать его полиции. А сообщить поручил сообщнику, вору Панкратову по кличке Рябой, чтобы твой почерк не узнали.
– Ва… ваше высокоблагородие! Ведь это же неправда!
– Как неправда? Вот у меня и признание Рябого имеется. Смотри. Очную ставку вам устроить?
Лыков вручил третью бумагу, написанную тем же корявым почерком. Никакого Панкратова-Рябого на самом деле не существовало, но сыщик играл ва-банк.
– Это подло, бесчестно!
– Что? И ты еще будешь меня чести учить, сволочь? Ты живешь краденым, торгуешь вещами, на которых кровь! Ну, чума, погоди. Разозлишь меня – сам будешь не рад!
– Ваше высокоблагородие, – жалобным голосом сказал Саласкин. – Зачем это? Для чего вы меня мучаете?
– Уже ведь объяснил. Нам нужно найти Разъезжалова с ребятами. Вопрос его поимки – дело времени. Вот нынче пришли фотокарточки его, и Банкина, и Пашки Черемиса. Размножим и пойдем по номерам да гостиницам. Вскорости и поймаем. Тогда я ему покажу письма, что под твою диктовку писаны, и устрою очную ставку с Рябым. Он подтвердит. А потом… потом посажу тебя в одну камеру с Разъезжаловым. Как думаешь, сколько ты после этого проживешь? И что там на суде вскроет твой адвокат?
Саласкин затрясся.
– Но есть и другой путь, – промолвил Лыков.
– Ка-какой?
– Ты называешь мне адрес прямо сейчас. Экономишь нам время и силы. И тогда я не выдаю тебя на расправу этому зверю. Он даже и не узнает никогда, кто его выдал.
– А что дальше?
– Дальше ты садишься в тюрьму и будешь сидеть, сколько суд приговорит.
– За что!
– Как за что? За скупку краденого. Серебряный закусочный прибор забыл?
– Но ведь…
– Ты думал, в Нижнем Новгороде можно безнаказанно барышничать? Шалишь!
Тут Прозоров, который молча вел протокол, хищно ухмыльнулся и добавил:
– Это тебя в Москве оставили в сильном подозрении. А у нас с такими разговор короткий.
– Итак, Саласкин, повторяю вопрос: где скрывается банда Разъезжалова? Учти, что неправильный ответ влечет за собой тяжелые для тебя последствия. Самые тяжелые. Решается вопрос, жить тебе или помирать. Осознаешь?
Маклак понурил голову и какое-то время молчал. Алексей не торопил его. Наконец арестованный крякнул и заявил:
– Что ж мне из-за такого головой жертвовать? Только обещайте мне, ваше высокоблагородие, что он никогда про этот наш разговор не узнает.
– Обещаю. Все сделаем так, будто по фотокарточке коридорный опознал.
– Если обманете, грех на вас будет…
– Будет, будет. Ты адрес говори.
– Значит, проживают они в гостинице Дугарева. Все трое в одном нумере.