Или взять Бугры! Местность в дальнем конце Ямских улиц, неподалеку от Крестовоздвиженского монастыря – самая опасная в Нижнем Новгороде. За вычетом Самокатов, конечно. Большинство уголовных притонов находились там.
А еще имелись Гребешок, Гордеевка, бараки за лесными складами по Напольной-Лесной… Ново-Солдатская, где каждый второй барыга, и дикий выселок за женским монастырем. Плюс пригородные села, которые особенно полюбились уголовным. Полицейский надзор там, считай, отсутствовал. Городская полиция не следила, потому что за чертой. А уездная тоже манкировала. Поскольку полагала, что это Нижний!
Через два дня поисков Алексей опять наведался в тюрьму. Как там господин Солныченко? Уживается ли с Лукой Лещевым? Оказалось, что вполне. Смотритель Дураков сообщил по секрету, что сломать арестанта не получится. «Хозяин Кунавина» передал в острог приказ: трактирщика не трогать! Деловые взяли под козырек. Лещев перешел к симуляции тихой кататонии.
Лыков думал недолго. Он пошел к Баранову, поговорил с ним и вышел от губернатора с бумагой. В итоге пристава Макарьевской части телефоном вызвали к полицмейстеру. Воскресенский явился и увидел Яковлева распивающим со столичным гостем чаи.
– Александр Николаевич! – обрадовался питерец. – Вы когда мне десять рублей отдадите?
– А… у меня опять нет при себе такой суммы.
– Петр Яковлевич! – обратился сыщик к полицмейстеру. – Что это у вас частные приставы так мало жалования получают? Десяти рублей при себе не иметь! Надо поставить вопрос перед городской думой.
– Да вроде никто не жалуется, только вот коллежский асессор Воскресенский.
– Тогда может одному ему повысить? Как самому недостаточному.
Частный начал закипать. Но Яковлев перевел речь на серьезную тему:
– Господин пристав! Арестуйте и доставьте сюда временно-нижегородского купца Голяшкина.
– Позвольте письменное распоряжение…
– Ждет вас в канцелярии.
– Э-э… а на каком основании мне произвести арест?
– Там все написано. Выполняйте!
Воскресенский вышел с таким лицом, словно его послали на верную смерть.
Через два часа купец был доставлен. Лыков принял его опять в кремле, подальше от ярмарочной суеты.
Голяшкин оказался высоким сильным мужчиной с решительным лицом. Понятный типаж! Умный, властный, умеет подчинять себе людей… Действительно, как Лобов, только калибром помельче.
– Здравствуйте, Пров Прович. Я Лыков. Слыхали уже?
– Слыхал. Ополчились вы на меня, господин надворный советник. Оговорил кто-то, а вы и поверили.
– Если оговорил, то разберемся и отпустим.
– Разбираться придется с моим поверенным.