Савич растерялся: он ожидал другого вопроса.
– Так. А в чем дело?
– Как вы убили турка? Случайно не камнем, в висок?
По лицу чиновника пробежала нервная судорога.
– Вон оно что! А я думаю: что-то издалека захотят. Нет, часового я задушил!
– Задушили? И сил хватило?
– Хватило. Я тогда был молодой, жилистый.
– Хорошо. Следующий вопрос: вы, случайно, не знаете, где Лугвенев достал тысячу рублей? С его окладом сам скопить такую сумму он не мог.
– Знаю, – спокойно ответил Савич. – Это я ему дал деньги. В долг.
– Для чего?
– Он сказал, для лечения больной матери.
– Именно этого вы ему и не смогли простить, – констатировал сыщик.
– То есть? – высокомерно поднял брови Савич.
– Ну, сам обман с билетами уже вопиющее предательство. Вы подняли его из лужи, протянули руку помощи, дали серьезную должность. Виктор Павлович знал, как важна для вас посещаемость выставки. И в ответ такая подлость! Но обман с привлечением матери выглядит совсем уж гнусно. Чрезмерно! Он выманил у вас деньги, и на них заказал фальшивые билеты. И это стало последней каплей. Так?
– Продолжайте ваши неуемные фантазии, – язвительно ответил коллежский советник.
– В ту ночь вы долго ходили вдвоем по Верхнему базару. Туда-сюда, с улицы на улицу. Полагаю, что никак не решались на поступок. Вы не хотели убивать товарища, вы желали, чтобы он покаялся. Упал на колени, попросил прощения. Вас видели несколько человек: городовой Иван Одежкин, поливщики улиц, посетители чайной Ванюшина и вольный мусорщик Сустатов.
Последний приметил странную парочку уже в четвертом часу утра. И составил ваше точное портретное описание. Долго же вы добивались извинений, Илья Никитич… Что же в конце концов случилось? Лугвенев посмеялся над вами? Сказал, что сыт по горло благодеяниями, за которые надо каждый день целовать дающую руку… Как-то так?
Савич бросил на Лыкова полный ужаса взгляд и тот час, спохватился, отвел глаза.
– И тогда вы ударили, – продолжил сыщик. – Первым, что оказалось под рукой – булыжником. Это, кстати, скажет в вашу пользу на суде. Ясно, что вы не готовили преступление, все произошло внезапно. Вспышка ярости, вполне понятной. Состояние аффекта, когда вы не помните сами себя, не осознаете своих поступков. Вот потом все для вас плохо. Убийство городового и проститутки уже не объяснишь вспышкой. Это хладнокровное и подготовленное злодейство. Но вы спасали себя, избавлялись от свидетелей. Обратной дороги не было, пришлось кончить еще двух человек.
Савич молча слушал надворного советника, не пытаясь возразить.
– С городовым вы ошиблись, убили не того. Вместо Ивана, записавшего примету Лугвенева, погубили его брата-погодка Якова. Безобидного трусоватого малого, который даже в споре с мастеровыми готов был уступить.