— Да, я теперь тоже этого не понимаю, — ответил он сухим тоном.
— Вы ведь здесь жили, — укоризненно продолжила Доминик. — Вам известно, что за особа эта Марион Ролингс. Господи, да они теперь выставят меня распутницей только за то, что я заговорила с вами!
Доминик закусила губу.
— И это вас беспокоит? — спросил Винсент Сантос. — А почему? Из-за Хардинга?
Доминик вздохнула.
— И зачем вы только приехали?
— Потому что мне так захотелось, — отрезал Сантос. — Залезайте в машину. Мне нужно поговорить с вами.
Доминик замялась, но потом, как и в прошлый раз, уступила. Сантос сел рядом с ней и опустил правую ручку на спинку сиденья Доминик, легонько поигрывая кончиками ее волос.
— Неужели вы его так любите? — спросил он вдруг.
Доминик вздрогнула.
— Что вы имеете в виду?
— Не притворяйтесь, будто не поняли, — тихо проговорил он. — Ясное же — я спросил про Хардинга.
— Это не ваше дело, — ответила Доминик, судорожно сглотнув.
— Ничего подобного. Я хочу, чтобы вы были счастливы.
Доминик посмотрела на него уголками глаз.
— А какое вам дело до моих чувств? — чуть задыхаясь, спросила она.
Винсент слегка прищурился из-за солнца и Доминик впервые заметила, какие у него длинные и густые ресницы. Левой рукой он снял с нее темные очки и положил на приборную панель.
— А разве вы еще не поняли? — переспросил он негромко.
— Нет! Конечно, нет! С какой стати? — быстро выпалила Доминик.
Винсент Сантос приподнял прядь ее волос, намотал себе на запястье, потом порывисто притянул Доминик к себе.
— Какие у вас прекрасные волосы, — сказал он внезапно охрипшим голосом.
— Прошу вас! — взмолилась Доминик. — Мне пора возвращаться.
— В самом деле?
Он стянул блузку с ее золотистого плеча и в следующий миг Доминик почувствовала, как его губы ласкают ее кожу. Ее тело захлестнули неведомые сладостные ощущения и больше всего на свете ей хотелось, чтобы он не останавливался.
— Винсент, — томясь, пролепетала она. — Это сумасшествие!
Ее дыхание стало неровным, грудь судорожно вздымалась.
— Конечно, — прошептал Винсент, целуя ее в шею. — Боже, как вы чудесно благоухаете, Доминик. Обнимите меня.
— Нет, — сказала она, силясь отвернуть голову в сторону.
— Да, — приказал он тоном, не терпящим возражений, и, притянув к себе ее лицо, прильнул к губам Доминик, жадно впившись в них.
Доминик попыталась было оттолкнуть его, но вместо этого, нащупав руками его голую грудь, она вздохнула и, подавшись всем телом к нему, обхватила его обеими руками за шею.
Доминик не помнила себя от охватившей ее страсти. Джон никогда не целовал ее так, никогда ей не доводилось испытывать такого сумасшедше-возбуждающего, волшебного ощущения. Она словно растворилась в этой пьянящей страсти, полностью подчинившась неуемным мужским ласкам.