— Я беременна.
Я тут же отпустил тебя.
— Не может быть.
— Тем не менее.
— Но ты же на таблетках!
Ты заплакала и тяжело опустилась на пол, обхватив руками колени. Я стоял над тобой и пытался осознать то, что только что услышал. Ты была беременна!
— Должно быть, это случилось, когда я болела, — сказала ты.
Я присел и обнял тебя. Я думал о своем отце, о том, каким холодным и неприступным он был по отношению ко мне, и тогда я поклялся, что никогда не буду относиться так к своему ребенку. Я надеялся, что это будет мальчик. Он будет меня уважать — он захочет быть таким, как я. Я не мог сдержать улыбку, расплывавшуюся на лице.
Ты разомкнула руки и посмотрела на меня. Тебя трясло, и я погладил тебя по щеке.
— У нас будет ребенок!
Глаза твои все еще блестели, но постепенно напряженное выражение уходило с твоего лица.
— Так ты не сердишься?
— А почему я должен сердиться?
Меня охватила эйфория. Это изменит все! Я представлял себе, какой у тебя будет большой тугой живот, как ты будешь зависеть от того, чтобы я заботился о твоем здоровье, как будешь благодарна мне, когда я буду растирать тебе ноги или приносить чай. После рождения ребенка ты бросишь работу, и я буду обеспечивать вас обоих. Я четко видел перед собой наше будущее.
— Это чудесное дитя! — воскликнул я. Я схватил тебя за плечи, и ты вновь напряглась. — Я знаю, что между нами не все было гладко в последнее время, — сказал я, — но теперь все будет по-другому. Я буду заботиться о тебе. — Ты посмотрела мне прямо в глаза, и я почувствовал, как на меня накатывает чувство вины. — Теперь у нас все будет хорошо, — заверил я. — Я так люблю тебя, Дженнифер.
На твоих глазах снова выступили слезы.
— Я тоже тебя люблю.
Я хотел сказать тебе «прости» — прости за все, что я делал с тобой, за каждый раз, когда я причинял тебе боль, — но эти слова, застряв у меня в горле, так и не были произнесены. Вместо этого я сказал:
— Никогда никому ничего не говори.
— Что не говорить?
— Про наши ссоры. Пообещай мне, что никому и никогда об этом не расскажешь.
Продолжая держать тебя за плечи, я почувствовал, как твое тело подалось под моими пальцами. Глаза твои округлились, в них появился страх.
— Никогда, — едва слышно сказала ты. — Я никогда не скажу об этом ни единой живой душе.
Я улыбнулся.
— А теперь перестань плакать, ты не должна подвергать ребенка стрессу. — Я встал и протянул руку, чтобы помочь тебе подняться на ноги. — Тебя тошнит?
Ты кивнула.
— Ляг на диван. Принесу тебе одеяло.
Ты запротестовала, но я подвел тебя к дивану и помог лечь. Ты носила моего сына, и я был намерен заботиться о вас обоих.