— Масса обращений, — говорит он. — От кого угодно — соседей, докторов, просто прохожих, — но только не от вас, Дженна. Вы никогда нам не звонили. А когда мы пришли к вам, вы не стали с нами говорить. Не выдвинули против него обвинений. Почему вы не позволили нам помочь вам?
— Потому что он бы меня убил, — говорю я.
Наступает пауза, после которой ДИ Стивенс продолжает:
— Когда он впервые ударил вас?
— Это имеет какое-то отношение к делу? — спрашивает Рут, поглядывая на часы.
— Да, — резко отвечает ДИ Стивенс, и адвокат, щуря глаза, откидывается на спинку стула.
— Это началось вечером в день нашей свадьбы.
Я закрываю глаза и вспоминаю боль, явившуюся ниоткуда, и стыд оттого, что моя супружеская жизнь развалилась, так и не начавшись. Вспоминаю, каким нежным был Иен, когда вернулся, как осторожно он ласкал мое разбитое лицо. Я тогда сказала, что прошу прощения, и после этого повторяла эти слова еще семь лет.
— Когда вы обратились в кризисный центр на Грэнтем-стрит?
Я удивлена тому, как много им известно.
— Я туда не обращалась. Они заметили мои синяки в больнице и стали спрашивать о моей семейной жизни. Я им ничего не сказала, но они дали мне свою карточку и сказали, что я могу обращаться туда, если понадобится, и что там я буду в безопасности. Я не поверила им — как я могу быть в безопасности, находясь так близко от Иена? — но карточку сохранила. С ней я чувствовала себя не такой одинокой.
— Вы никогда не пытались уйти от него? — спрашивает ДИ Стивенс. В глазах его читается нескрываемая злость, но направлена она не на меня.
— Множество раз, — говорю я. — Иен уходил на работу, а я принималась собирать свои пожитки. Ходила по дому, выбирала памятные вещи и обдумывала, что можно было бы реально взять с собой. Я даже складывала все это в машину — понимаете, это все еще была моя машина.
ДИ Стивенс непонимающе мотает головой.
— Она была по-прежнему зарегистрирована на мою девичью фамилию. Сначала это получилось ненамеренно — это был просто один из моментов, о котором я после свадьбы забыла, — однако потом стало по-настоящему важно. Иену принадлежало все: дом, бизнес… Я начала чувствовать себя так, будто я больше не существую, что я превратилась в еще один объект его собственности. Поэтому я специально не перерегистрировала свою машину. Пустяк, конечно, я понимаю, но… — Я пожимаю плечами. — Я все упаковывала, а потом аккуратно вынимала и расставляла по своим местам. Каждый раз одно и то же.
— Почему?
— Потому что он все равно нашел бы меня.
ДИ Стивенс листает папку. Она на удивление толстая, и это при том, что все, что в ней собрано, касается только тех инцидентов, о которых было заявлено в полицию. Сломанные ребра и побои, которые требовали обращения в больницу. На каждое из этих заявлений приходилось еще с десяток случаев, о которых никто не сообщал.