Рут Джефферсон берется за папку.
— Можно взглянуть?
ДИ Стивенс вопросительно смотрит на меня, и я согласно киваю. Он передает ей папку, и адвокат начинает быстро просматривать ее.
— Но после аварии вы все-таки уехали, — говорит ДИ Стивенс. — Что изменилось?
Я делаю глубокий вдох. Я хочу сказать ему, что нашла в себе мужество, но на самом деле все, конечно, не так.
— Иен угрожал мне, — тихо сказала я. — Он сказал, что если я пойду в полицию, — если я хоть кому-нибудь расскажу о том, что случилось! — он меня убьет. Я знала, что он не шутит. В тот вечер, сразу после аварии, он избил меня так, что я не могла стоять на ногах. Тогда он поднял меня и подставил мою руку под кран в мойке. Он лил на нее кипяток, и от боли я потеряла сознание. Потом он отволок меня в студию и заставил смотреть, как он все крушит там — каждую вещь, которую я сделала своими руками.
Я не смотрю на ДИ Стивенса. Только так я еще могу заставить себя произносить какие-то слова.
— Потом Иен ушел. Не знаю куда. Первую ночь я провела на полу в кухне. Потом я взобралась наверх и легла на кровать, моля Бога о смерти. Чтобы, когда Иен вернется, он больше не мог меня бить. Но он не вернулся. Его не было несколько дней, и постепенно я собралась с силами. Я начала фантазировать, что он ушел навсегда, но он почти ничего не взял с собой, и я понимала, что он может вернуться в любой момент. Я не сомневалась, что если останусь с ним, то в один прекрасный день он меня убьет. И тогда я уехала.
— Расскажите, что произошло с Джейкобом.
Я засовываю руку в карман и прикасаюсь к фотографии.
— Мы поссорились. Я проводила выставку — самую большую в моей жизни — и, готовясь к ней, много дней просидела с человеком, который ее курировал, с мужчиной, которого звали Филип. Выставка проходила днем, но даже несмотря на это, Иен напился. И обвинил меня в том, что у нас с Филипом роман.
— А он и вправду был?
Это очень личный вопрос, и я краснею.
— Филип — гей, — говорю я, — но Иена это не убедило бы. Я плакала и поэтому плохо видела дорогу. К тому же шел дождь, свет встречных машин слепил глаза. Он орал на меня, обзывал шлюхой и потаскухой. Я поехала через Фишпондс, где движение было меньше, но Иен заставил меня остановиться. Он ударил меня и забрал ключи, хотя был так пьян, что едва стоял на ногах. Он вел машину, как маньяк, и все время кричал, что сейчас преподаст мне урок. Мы ехали через жилой район, по внутренним улочкам, а Иен все разгонялся и разгонялся. Я была в ужасе… — Я судорожно сцепляю руки на коленях. — Потом я увидела мальчика. Я закричала, но Иен даже не сбросил скорость. Мы ударили его, и я видела, как его мать согнулась, словно удар пришелся и по ней тоже. Я попыталась выйти из машины, но Иен заблокировал дверцу и начал сдавать задним ходом. Он не дал мне вернуться. — Я лихорадочно втягиваю воздух, а когда выдыхаю, звук этот похож на сдавленный тихий вопль.