— Ну, ладно, я и так слишком долго с тобой…
Он сделал три обманных выпада, а потом, хитроумно сократив расстояние почти незаметным полушагом, попытался атаковать Лотара снизу в пах. Удар этот был невидимый и довольно коварный, потому что все низовые атаки казались слабыми и легко парировались, но при скорости Гергоса ее никто не смог бы отразить…
Не смог ее отразить и Лотар. Да он не стал и пытаться. Он лишь убрал левую ногу назад, чтобы меч Гергоса просвистел в дюйме от его живота, а потом точно так же, и с не меньшей скоростью, атаковал пах Гергоса.
Тот увидел это — недаром был накачан магией, как наркоман зельем, — и попытался остановить свой меч, направив его вниз, но когда у него ничего не получилось — слишком велика была скорость и инерция его меча, — за миг до того, как Гвинед врезался в его плоть, у Гергоса расширились зрачки… Но, может быть, это была лишь игра света, уж слишком быстро все происходило…
Гвинед дошел почти до середины живота бывшего капитана мирамской стражи, и, отпрыгнув назад, чтобы не попасть под поток хлынувшей крови, Драконий Оборотень сказал, завершая их спор:
— Ты не вождь и не другой, Гергос. Ты просто подлый предатель, про которого завтра не вспомнит даже праздный болтун в портовом кабаке.
Пытаясь удержать вываливающиеся кишки, Гергос упал на пол и перед смертью прохрипел:
— Я только хотел, чтобы не было ни богатых, ни бедных. Я хотел, чтобы все было поровну…
Лотар снял с пальца Драла княжеский перстень, надел на свой палец, потом взял Гонг Вызова и покрутил его в руках. Этот магический инструмент, в отличие от подделки Каписа, был полон мрачной, торжественной красотой, которая всегда отличала сильные произведения магического искусства.
Его серебряная поверхность была бы почти матовой, если бы на ней не горели звезды. Иероглифы или старые руны, расположившиеся по ободу, образовали сложный и таинственный узор. И кому пришла в голову мысль выдать эту штуку за тарелку?
Гонг разогрелся от света Зо-Мур. Лотар чувствовал, как он бьется в его пальцах, как волна странной, ощутимой энергии отходит от Гонга и расплывается мягкими, чудовищно искривляющими все вокруг волнами. Эти волны почти не гасли на расстоянии, они даже делались плотнее вдали. Они проплывали над городом, заставляя бесноваться собак, вызывая боль, сдвигая сознание, искажая представление о мире у всех, кто его слышал. Это было ужасно.
Лотар вздохнул и оглянулся. Вокруг валялось несколько тряпок — вероятно, обрывки сорванных штор. Он оторвал кусок и поплотнее завернул Гонг.