Посол разговаривал долго на прекрасном русском языке. Вскоре телефон перешел в руки прокурора. Множество людей ожидали развязку.
Прокурор передал трубку Хофхайну и зло сказал Стерлигову:
— Пошли в канцелярию, я напишу бумагу.
Затем натянуто улыбнулся и вежливо обратился к окружающим:
— Господа, с нашей стороны произошла досадная юридическая ошибка. Не судите нас строго. Такое может случиться в каждой стране. Больных можете забрать в любое удобное для вас время.
* * *
С возвращением сознания включилась память. С включением памяти пришел страх.
“Где я?..” — лихорадочно пытался сообразить Харасанов. — “На тюремную больницу это помещение совершенно не похоже. Неужели очередная показуха — “идеальная тюрьма”?”
Рядом на модерной кровати лежал Василий. Половину лица закрывала белоснежная, профессионально наложенная повязка.
— Проснулся, азербайджанский бандит? — веселым голосом спросил Василий, и сжал Харасанову запястье. — Можешь, Костя, нас поздравить. Мы находимся в больнице Американского посольства.
Харасанов ничего не мог понять. Он был без сознания пять дней. Смысл сказанного не укладывался в голове.
— Какое посольство? Ты, случайно, не объелся белены?! Ведь мы в столице. Здесь есть показательные тюрьмы, соответственно и больницы оборудованы что надо.
— Костя, мы были в тюремной больнице, — лихорадочно зашептал Василий. — Нас оттуда вытащила миссия ООН по защите прав человека. Мне они ничего не объясняют, ожидают твоего пробуждения.
И все-же поверить в подобное было практически невозможно. Невыносимо разболелась голова. Он закрыл глаза.
— Харасанов, вы меня слышите? — раздался спокойный, приятный голос.
Он открыл глаза. Возле кровати стояли незнакомые люди.
— Харасанов, вы меня узнаете? — спросил седой, спортивного сложения мужчина. Вспомните Караганду, 73-й год… Нейрохирурга шестидесятых и дворника 70-х Геннадия Стоянова…
— Вспомнил. Почему вы здесь? — устало спросил Харасанов.
Стоянов улыбнулся.
— Я американский подданный. Теперь моя фамилия Стоун, зовут Генри. Я представляю комиссию ООН по защите прав человека. Наша миссия заканчивается через два дня. Мир тесен, Харасанов. Видимо, чудеса все же существуют. Позавчера в Матросской тишине судьба опять свела меня с вами. Когда-то вы меня фактически спасли, помогли выехать за пределы Союза. Теперь очередь за мной. Долг красен платежом. Через тридцать минут больницу посетит американский посол Том Хофхайн. Просите политическое убежище. У вас для этого есть все основания. С моей стороны вы получите абсолютную поддержку.
Харасанову хотелось спать. Ужасная тяжесть сковала тело. Глаза слипались.