Ювелир молча поднялся с кресла. Открыл сверкающую дверцу бара.
— Припоминаю. Отец мне о вас говорил. Давайте его помянем, и скажите что именно из его коллекции вы желаете приобрести.
Коньяк поражал запахом и вкусом. От жидкости в рюмке исходил запах оранжереи, усаженной цветами всех широт.
— Ваш коньяк — что-то невероятное. Где вы его приобрели? Назовите марку.
— Не назову, потому что не знаю. Он хранился сначала в подвалах Шлимана[18], а затем попал ко мне.
“Хорошо живут казахстанские миллиардеры, — подумал Баха. — А еще совсем недавно лакали кислый кумыс”.
Он попросил налить еще.
— Не увлекайтесь, Баха. Последствия принятия этого напитка неизвестны. Возможно, через минуту-вторую нас постигнет участь жителей Трои, или ученых, рискнувших изведать “черной похлебки”, столь любимой древними спартанцами.
— Что вы имеет ввиду? — похолодел Баха. — Не хотите ли сказать, что вы меня отравили?
Маленький человек расхохотался. Из волчьих глаз побежали слезы.
— Успокойтесь, дорогой, я пошутил. В последнее время шутки такого рода успокаивают мои нервы.
— Плохие шутки. Предпочитаю от смерти держаться подальше, — сказал Баха.
— Но ведь дней десять тому назад вы были от смерти на волоске… не так ли?
— Что вы имеет ввиду?
— Отвечу. Ваши приключения в гостинице “Турист”. Ведь это вы и ваши друзья отправили на тот свет четверых. Не скрою, для меня с вашей стороны это оказалось большой услугой. Но приступим к делу. Полотно какого художника вас интересует? Век, название картины?
Этот человек был уникален во всем. Гибкий ум, интеллект говорили: иметь с ним дело совсем небезопасно.
— Век ХХ-й полотно малоизвестного художника Бялковского “Революция на Земле глазами марсиан”.
— Ч-ч-то?!. Я не ослышался? — изумился ювелир. — Но ведь это полотно не может быть продано, оно…
Космаков вскочил с кресла и порывисто приблизился к Семенову.
— Откуда вы узнали о его существовании? Отвечайте!
К резким переменам, происходящим с этим человеком, Баха начал привыкать. Тем не менее, нервный всплеск, возникший в тот момент, был непонятен.
— Все продается и покупается, господин Космаков — младший. Ваш отец преспокойно сплавлял мне полотна Сурикова и Поленова, Пикассо и Рембрандта…
Космаков сделал жест и сказал слова в той последовательности, от которой Баху бросило в жар.
— Стало быть, вам позарез нужна только эта картина? — провел ребром ладони ниже подбородка.
“Черт возьми, да он унаследовал от папаши и слова и жесты”, — удивился Баха.
Это смачное “стало быть” и классический жест пиратов — были неотъемлемой частью Космакова — старшего.