Катриона стиснула зубы, чтобы не закричать, когда сэр Джон сильно ударил ее по лицу, причем так хладнокровно, что это ужасало. Неужели вот так он ударил и ее ребенка? Теперь Катриона боялась, что такой же огромный синяк останется и на нежном, невинном сердце Элисон. Священник, к которому сэр Джон подтащил ее, связав руки, посмотрел на Катриону с ледяным презрением, давая понять, что она получила ровно то, что заслужила. Катриона с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык, хотя это, конечно, ерунда по сравнению с тем, что ей хотелось сделать с сэром Джоном.
– Вы уверены, что хотите жениться на такой нахальной женщине? – осведомился священник.
– У нее земля, которая мне нужна, отец Мьюр, – ответил сэр Джон. – Это единственный способ, который у меня остался, чтобы получить мою землю назад. А говоря всю правду, это единственный способ прекратить беды, которые она обрушила на меня.
Катриона уставилась на него, приоткрыв рот, не в силах поверить, что он смеет обвинять ее в том, что очутился в этом ужасном положении. И все-таки, вглядываясь в его лицо, она поняла – он и вправду убедил себя в том, что все это по ее вине. Катриона сомневалась, что когда-нибудь поймет, каким образом он пришел к такому выводу. С ее точки зрения, это лишний раз доказывало, что сэр Джон сошел с ума.
Отец Мьюр окинул Катриону таким взглядом, что она мгновенно ощутила себя грязной.
– Она, пожалуй, слишком стара для того, чтобы подарить вам сына.
Вне всякого сомнения, это грех, но Катрионе отчаянно захотелось как следует ударить священника по губам. Почти невозможно поверить, но, кажется, она все-таки нашла священника, презирающего женщин даже сильнее, чем тот, что служил в Банулте, пока его не унесла лихорадка. И Катриона дала клятвенное обещание себе и всем женщинам Банулта – когда вырвется на свободу (Катриона наотрез отказывалась думать, что этого может не произойти) и снова займет свое место лэрда, то непременно подыщет для Банулта священника, который не будет считать всех женщин слабыми, греховными и достойными только презрения. Хоть один-то такой должен где-нибудь найтись?
– Мне всего двадцать пять, – огрызнулась Катриона.
– Пробыла замужем шесть лет и подарила мужу только одного ребенка. Девочку!
Отец Мьюр так произнес «девочку», будто хотел сказать «демона из преисподней». Тон его голоса превратил Элисон, величайший дар, какой Катриона когда-либо получала, в худшую из ее неудач. Она ничуть не удивилась тому, что разозлилась, услышав это, но ее слегка потрясло, когда она услышала собственный рык и поняла, что пытается встать на ноги, крепко стиснув кулаки. Сэр Джон схватил ее за плечо с такой силой, что она, не сдержавшись, ахнула от боли, и снова толкнул на колени. Катриона грязно выругалась.