– Я собираюсь тебя поцеловать, – сказал Бретт, взяв Катриону за подбородок и приподняв ее лицо.
– Что, на этот раз вы действительно спрашиваете разрешения?
– Видимо, да.
– Не уверена, что это умно – ну то есть если вы в самом деле собрались меня поцеловать. Ваш вопрос дает мне время подумать. Я начну гадать – а вдруг нас кто-нибудь увидит, а вдруг мое положение пошатнется от того, что меня застанут в мужских объятиях? Да каждый священник, которого я слышала, называет такие украденные минуты первым шагом на пути к греху!
Бретт улыбнулся и поцеловал ее прямо в губы, когда она засмеялась. Ему нравилось вызывать у нее улыбку, очень уж глубоко она погрузилась в печаль и тревогу, узнав, что ее люди вполне могут подвергаться опасности, а не разъезжать по Франции, пытаясь заработать денег для своих родных. А потом Бретт перестал думать обо всем на свете, кроме ее сладкого вкуса.
Катриона обвила руками его шею, прильнула к нему, а он целовал ее со всей страстью и пылом, о каких только могла мечтать женщина. Катриона удивлялась, как быстро простой поцелуй заставил ее возжелать большего. Все внутри просто переворачивалось от мучительного вожделения, кровь жарко бежала по жилам. Она в жизни не испытывала ничего подобного. К тому времени, как Бретт оторвался от ее губ и начал целовать шею, Катриона дышала так тяжело, словно пробежала много миль.
– Тут нас может увидеть любой, кто выйдет на улицу, – прошептала Катриона, но силы этого беспокойства не хватило, чтобы вырваться из его объятий.
– Да, мама, может. Я тебя так и нашла.
Катриона рванулась с такой силой, что едва не свалилась со стены, Бретт едва успел ее подхватить. Придерживая ее за руку, он повернулся и увидел Элисон. Малышка, одетая в отороченную кружевом ночную рубашку, улыбалась им. Бретт подумал, что теперь тяжелое дыхание Катрионы имеет мало общего со страстью. Это родительский страх при виде своего маленького ребенка среди ночи на высокой стене, одного.
– Элисон Мэри Маргарет Маки! – ахнула Катриона, высвободила руку, потянулась и схватила дочь.
– Ого. Ты назвала меня самым полным именем! Сейчас мне достанется?
– О да, и еще как достанется! Что ты делаешь тут наверху? Эти стены – не место для прогулок маленькой девочки, и мне кажется, ты это очень хорошо знаешь. И все-таки ты пришла сюда в одной ночной рубашке и даже без обуви! Где Пегги?
– Спит. – Элисон чуть опустила голову и посмотрела на мать сквозь ресницы. – Мне приснился плохой сон, мама, и я захотела к тебе.
Пытаясь подавить улыбку, Бретт посмотрел на звезды. Дитя было очаровательным, а этого взгляда хватило бы, чтобы смягчить гнев любого взрослого. Однако он сомневался, что на Катриону это сейчас подействует. Такая маленькая девочка, самостоятельно взбирающаяся на стену, могла запросто свалиться вниз, поэтому вряд ли огромные голубые глаза, милое личико и нежный голосок смогут унять гнев, порожденный страхом.