Дрю посмеивается, направляясь в центр гостиной. Боже, какой же он высокий. Без каблуков рядом с ним я - эльф.
- Я бы подумал, что ты меня разыгрываешь, Джонс, - он поворачивается и смотрит мне в глаза, - но знаю, что ты крайне честна со мной.
Я сдерживаю улыбку и закрываю дверь.
- Ты так говоришь, будто это плохо.
- Забавно, я считал, что сделал тебе комплимент.
- Мы достигли уровня комплиментов? - я немного напрягаюсь и даже не представляю, что с этим поделать. Так что просто стою на месте, как идиотка.
- Джонс, я делаю тебе комплименты со дня нашего знакомства, - его голос низкий и непринужденный, от чего пальчики моих ног вжимаются в ковер. - Ты просто не обращаешь внимания.
Вдыхая, я задаю ему очень важный для меня вопрос.
- Хочешь выпить? - или мы прямо сейчас начнем трахаться, словно кролики?
Даже не знаю, какой ответ я бы хотела услышать, когда Дрю говорит:
- С удовольствием.
Что-то внутри меня чуть-чуть расслабляется, тогда как на самом деле мне следовало бы больше волноваться.
Бэйлор следует за мной в кухню, соединенную с гостиной, попутно внимательно изучая окружение, от декора из Икеи и подержанной мебели до календаря Айрис с горячими парнями пожарными Нью-Йорка, висящего на кухонной стене.
- Хорошая квартира, - говорит он дружелюбно. Дружелюбно, потому что квартира совсем нехорошая.
- Мы сделали все, что могли с хламом моей мамы. Однако, некоторые вещи видели и лучшие времена, - я смотрю на большой коричневый диван. - Думаю, мама купила этот диван, когда мне было еще лет 10.
- У меня такой же. Когда мои родители... - он смолкает, выглядя болезненно.
- Когда они что?
Дрю откашливается, наклоняя голову, он чешет свой затылок.
- Гм, когда они умерли.
Мои внутренности будто встряхивает, от чего бросает в жар.
- Твои родители мертвы? - конечно же мертвы, он только что сказал это, идиотка. - То есть, черт, Дрю, мне жаль. Я не знала.
Уголок его губ приподнимается в слабой попытке улыбнуться.
- А откуда тебе было знать?
- Это вероятно, одна из тех вещей, которая всем о тебе известна, верно?
- Возможно. Но мы оба знаем, что ты не следишь за моей жизнью или за футболом, - кажется, что он говорит это с неким облегчением.
- Так ты, - говорю я, пытаясь, чтобы мой голос не дрожал, - отправился жить с бабушкой и дедушкой или с родственниками?
Он снова тянется рукой к затылку.
- Нет. У меня никого нет. Были только я и мои родители.
Господи. Все, о чем могу сейчас думать, так это о том, что парень - сирота. Одинок по жизни. И посмотрите, чего он достиг. Но с другой стороны, это не мое дело, чтобы ощущать сейчас гордость и восхищение его успехами. Тем более если я выскажу это вслух, то покажусь ему снисходительной.