— Думаю, когда впервые я захотела быть сексуальной, мне было уже семнадцать.
— Вау.
— Ага. Это делает меня фригидной, подавленной ханжой?
— Да. Безусловно. А я тогда шлюшка. Почему в семнадцать?
— Честно говоря, потому что я никак не могла заполучить Картера...
— Твоего гея-бойфренда.
— Да, моего гея-бойфренда, хотя я не знала, что он гей. Я никогда не могла заставить его сделать хоть что-то, даже поцелуи были только на публике. Он никогда ничего не хотел, когда мы были наедине. Я думала, может, это потому, что я не сексуальная.
Сэм немного понаблюдала за мной, обдумывая это, затем сказала:
— Но... тебе даже не хотелось быть сексуальной просто для себя? Просто, чтобы хорошо себя чувствовать?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну знаешь, использовать тени для век или надеть новый наряд? Не для того, чтобы радовать чужой глаз, а только потому, что тебе хотелось наряжаться и чувствовать себя красивой?
Я покачала головой после второго вопроса.
— Нет. Никогда.
— Хмм... — Она снова откинулась на кресло, рассматривая меня, затем выдавила: — А ты уверена, что тебе нравятся парни?
У меня отвисла челюсть в праведном негодовании, и я наклонилась вперед, громко прошептав:
— Сэм, только потому, что я не похожа на других девчонок, вовсе не означает, что я... что я...
— То, что ты предпочитаешь кобыл жеребцам, я поняла. Просто я немного не понимаю. Я всегда думала, что ты так одеваешься, потому что не любишь привлекать внимание.
— Как — так?
— Ну знаешь, непривлекательно.
— Я одеваюсь непривлекательно?
— Ну, на самом деле, да. Да, ты одеваешься непривлекательно... старомодно... в общем, не важно.
— Потому что я не ношу обтягивающую одежду или вещи, которые оголяют мою кожу, чтобы привлечь внимание к телу?
— Кэйтлин, — вздохнула она, окинула меня взглядом и продолжила: — Мешковатая, бесформенная одежда, которая скрывает твое тело, — вот что значит одеваться непривлекательно. Черт, по сравнению с этим, твой рабочий смокинг намного сексуальнее — по крайней мере, в нем видно твою задницу.
Я открыла рот, собираясь протестовать, но потом поняла, что она была права. Мешковатые футболки, джинсы на размер больше с обрезанными отворотами... в основном, я одевалась непривлекательно.
Хотела ли я одеваться непривлекательно? Должно ли это было меня беспокоить? Что со мной было не так, если я до сих пор не поняла, что одевалась, как чучело?
Будто увидев мою внутреннюю борьбу, Сэм быстро добавила:
— Если ты хочешь носить мешковатую одежду, тогда носи мешковатую одежду. Если тебе нравится это, то наплюй на то, что думают другие, включая меня.