Унтер-офицер, сопя, закуривал мятую сигарету из пачки.
– Оглох, что ли? Уши прочистить?
– Москву планировалось взять через восемь-десять недель после начала боевых действий, – выдавил танкист.
– А затем сжечь или затопить. Так?
– Планы Верховного командования мне неизвестны.
– Все тебе известно и ясно, – отмахнулся капитан. – Четыре месяца уже война идет. Сколько твоих камрадов угробилось? С полмиллиона точно. Не видать вам Москвы, это я тебе точно скажу.
Такие вот разговоры зачастую велись с пленными в трудном для нас октябре сорок первого года. Возможно, пленные принимали это как пропаганду. Но оставалось фактом растущее число убитых и покалеченных солдат вермахта.
И надвигалась русская зима с ее сорокаградусными морозами, снегом по пояс и безрадостными перспективами. Наполеон сто лет назад пытался захватить Россию. Армия померзла среди болот и лесов. Хочешь не хочешь, а все чаще приходили эти воспоминания.
Слишком велика Россия. Конца-краю нет. Может, и зря затеяли эту «Барбароссу». Хватило бы и Европы с ее теплыми сортирами и шоссейными дорогами…
Глава 6
Панфиловцы продолжают бой
Точнее, это была сплошная полоса боев, из которых дивизия практически не выходила всю вторую половину октября. Гибли люди, на смену им приходило пополнение.
Осколком в руку тяжело ранило ротного Лимарева. Его увозили на санях вместе с тремя другими ранеными. С примотанной к груди рукой, старший лейтенант пытался дать Андрею Краеву последние ненужные наставления:
– Ты, Андрей, людей береги. Ребята у нас смелые… они еще себя покажут.
Лимарева, несмотря на сильную боль, угнетала мысль, что уходит он в тыл буднично, незаметно. Никто не лез с ним прощаться, не пытался обнять, даже старшина Снитко. И награды не успел заслужить, хотя Андрей Краев и пулеметчик Швецов получили недавно медали «За отвагу».
Лейтенант Краев, принявший роту, кивнул и, как показалось Лимареву, суховато пожелал:
– А вам выздороветь побыстрее, Юрий Федотович. Ездовой, трогай, пока обстрел не начался.
– Постой, – удержал ездового бывший ротный. – Степан, подойди поближе на пару слов.
Старшина Снитко приблизился к повозке, и Лимарев попросил его:
– Степан, рука сильно ноет. Плесни спиртика.
– Кончился спирт, – с полминуты поразмышляв, сказал старшина.
У него оставалась почти полная фляжка, но он хотел выпить сам, да и нового ротного угостить.
– Отдай флягу Федотычу, – приказал Краев. – Пусть разделит на всех четверых. Людям полегче станет. Видишь, раненые страдают.
Затем повернулся и зашагал к изрытым минами позициям. На ходу подозвал к себе Ивана Коржака: