Василий Клочков с хищно прищуренным глазом забежал сбоку. Танк размолол еще один окоп и продолжал стрелять из пулемета, уже остановившись. Двигатель молотил вхолостую, а политрук, крепкий, тридцатилетний мужик, бросил бутылку с «КС» в лобовую часть башни.
Машина горела. Вернее, сгорала липкая опасная, как гадюка, жидкость, краска на броне. Едкий дым окутал башню, пробиваясь в смотровые щели.
Распахнулись боковые и командирский люки. Наружу выскакивали люди в черной униформе и круглых матовых касках, срывая их на ходу.
Клочков стрелял из «нагана», тот делал осечки, но тремя пулями Василий ранил в живот немецкого лейтенанта и свалил механика, так и не успевшего воспользоваться своим массивным «вальтером».
Наводчика догнал выстрелом в спину лейтенант Шишкин, а двух остальных членов экипажи с остервенением били штыками бойцы.
– Твари! Живых людей кромсали!
– Добивай их!
С тяжелым «Т 4» расправились сравнительно быстро. Он горел среди окопов. Кто-то бросил гранату в распахнутый люк. Рванули сразу несколько снарядов, выбив боковые люки.
Однако орудие на холме, на которое рассчитывали Гундилович и Сташков, немцы забросали минами из подвезенных 80 миллиметровых минометов.
«Трехдюймовка» осела на перебитое колесо, из откатника били струйки масла, а расчет почти полностью погиб. Мины скосили осколками даже траву.
Еще один танк подбило орудие Сташкова, укрытое у обочины. Танк с проломленной броней уволокли на прицепе, а минометы переключились на последнее орудие в батарее и разбили его.
Старый артиллерист Сташков получил осколок в щеку и, выплевывая кровь, отчаянно матерился. На него прикрикнула медсестра:
– Ну что вы ругаетесь, как наш сапожник. Посидите спокойно, я рану перевяжу.
Тяжелых отправили в тыл следом за отступающими подразделениями. Легкораненые остались в строю. Тем, кто пытался уйти, дорогу бесцеремонно перегородил Василий Клочков.
– Винтовку держать сможешь? Вот и держи. Надо здесь хотя бы до вечера продержаться. Иначе добьют фрицы и нас, и всех остальных.
После отбитой первой атаки немцы приостановились. Вели редкий огонь минометы, рассеивали очереди пулеметы. Иван Москаленко верно определил:
– Авиацию ждут. В этом мешке удобно будет целиться. И ни одной зенитки…
Капитан Гундилович приказал рыть окопы в полный профиль. Это вызвало не слишком положительную реакцию:
– Мы же прикрытие. Или снова в оборону вставать?
– Ни одной пушки не осталось…
– У меня к винтовке всего три обоймы.
Прискакал на взмыленной лошади адъютант командира полка. Сбросил на землю перевязанный надвое мешок с патронами.