Дрожа всем телом, Вудс опустилась на табуретку. Барнс придвинул другую и сел рядом.
– Не расстраивайся, Вуди. Инспектор играет с нами, как кошка с мышкой.
– Строит из себя большого начальника. – Вудс вымучила улыбку.
– Ты сейчас просто зеленого цвета, дорогая.
– Ты и сам-то не слишком хорошо выглядишь, – парировала Вудс.
– Полежала бы ты на столе, как я… Неужели он думает, что я задушил беднягу, оставив его без кислорода?
– Ну, вообще-то так оно и было. То есть ты, конечно, не нарочно…
Иден нервно мерил шагами операционную.
– Какого черта он выбрал меня, чтобы нарядить в этот халат? Может, Вуди со своими теориями натолкнула его на какую-то мысль? Но почему я? Что он хочет этим доказать?
Внешне Иден держался, как обычно, в своей немного раздраженной манере, но его руки ни минуты не оставались в покое. Фредди подошла к нему и сказала:
– Перестань дергаться, Джарвис. Это действует мне на нервы.
– Я и не знал, что у тебя есть нервы, – ответил Иден. Безмятежное выражение лица Фредерики успело его порядком утомить за последние три дня.
– Да, есть, и мне не понравилось, когда сегодня утром инспектор с гнусной ухмылкой заявил, что я разговаривала с Хиггинсом перед тем, как тот умер.
– Но ведь ты действительно разговаривала.
– Я разговаривала с Эстер, когда она катила его в операционную. Я просто поинтересовалась у Хиггинса, как он себя чувствует. И все.
– Ну, тогда тебе не о чем волноваться.
– Он произнес это таким странным голосом, – настаивала на своем Фредерика, нервно одергивая завязки фартука.
Все тот же странный голос ухитрился довести Эстер почти до потери сознания. В операционной было ужасно жарко и душно, и она чуть слышно произнесла:
– Мне нужен свежий воздух.
Кокрилл приказал открыть дверь в анестезионную.
– Идите посидите там минутку.
Он широко распахнул двери, чтобы ее видеть. Эстер открыла окно и большими глотками вдыхала холодный зимний воздух. Вудс хотела было подойти к ней, но его глаза сказали: «Нет, оставайся на месте». Потом инспектор переключил свое внимание на майора Муна.
Майора Муна было трудно вывести из себя. Он пребывал в меланхолии, не имевшей ничего общего с тревогой или волнением, и не сводил печальных глаз со стоявшей у окна Эстер. В конце концов Кокрилл не выдержал и раздраженно сказал:
– Да не смотрите на нее так, она не убежит. Там на окнах решетки.
На окнах решетки!.. Они все с содроганием подняли глаза на перекрещивающиеся тяжелые железные прутья. Неужели кто-то из них навсегда окажется за решеткой, когда эта бесконечная пытка наконец закончится? И может статься, что из заточения он выйдет не на волю, а в маленькую комнатку, где ему на шею накинут веревку… Будет ли это хорошенькая шейка Фредди, или такая длинная и стройная, как у Эстер, или шея Вуди с морщинками, выдающими возраст? Накинут ли веревку на розовое горло Муна, или на тощий кадык Идена, или петля захлестнет шею Барни с тонкими золотыми волосками на затылке?..