Старый разбойник Свенсон почуял поживу, и это чувство отринуло все другие чувства, даже запах сырой, могильной земли.
– Грешен? – весело прошамкал беззубой пастью огромный моряк. – Говори, в чем согрешил.
– Сын мой, я согрешил тем, что каждодневно оскорблял глади морские, сблевывая в них пищу.
– Это – великий грех, ибо сказано в Библии: «Божий дух витал над бездною вод»! А ты испоганил водную бездну!
– Я каюсь.
– Так не пойдет, – убежденно сказал Свенсон, – все мы каемся, когда уже изблюем и земли, и воды!
– Что же делать, сын мой?
– Надо изгнать из тебя того беса, который пользуется твоим желудком и твоей глоткой, чтобы испохабить Божье творение – воды морские.
– Согласен… – прошептал худой и бледный падре.
– Жди меня здесь и пока молись. Я скоро вернусь с особой водой, и мы продолжим…
Винченто в голос забормотал благодарственную молитву. А когда старый моряк вышел из церкви, то падре вдруг упал на холодный каменный пол и крепко уснул.
Свенсон вернулся, как и обещал. Растолкав спящего, моряк вынул из кармана дряхлого матросского кителя стеклянную бутылочку объемом с пинту. В бутылочке до половины объема была налита прозрачная жидкость, плескавшаяся под добротно притертой стеклянной пробкой.
– Это – слезы древних мореходов, грешивших, как и ты, падре, но покаявшихся, – сообщил Свенсон. – Они изгоняют беса, оскверняющего из желудка морские воды. В общем – это средство от блевотины.
Он поставил бутылочку на алтарь, достал из кармана огарок свечи и кресало. Высек огонь и зажег свечу.
– Помолимся теперь как следует, падре.
Оба встали на колени и вознесли к дырявому куполу церкви молитвы. Винченто громко начал читать «Пресвятая Дева Мария, спаси мя …», а Свенсон на плохом датском языке, чтобы падре не понял его молитвы, стал речитативом говорить старую разбойную варяжскую песню «Доставай крюки, эй, веселей! Доставай ножи, эй, веселей!»
Помолились, встали с колен.
– Тридцать талеров, – сказал Свенсон.
– Сын мой, это грабеж.
В привычных условиях храма Винченто начал быстро обретать прежнюю уверенность.
– Тридцать талеров серебром надо нашему приходу, чтобы заново покрыть крышу храма, закупить у новгородцев воск для свечей и возродить к жизни статую Пресвятой Девы.
Свенсон показал в темный угол храма. Падре Винченто присмотрелся и вскрикнул от ужаса. Статуя Пресвятой Девы стояла в пыльном и темном углу без головы!
– Храм осквернен навечно и подлежит сносу! – быстро сказал падре.
– Голова хранится в надежном месте и ждет, когда найдется благочестивый и почти святой служитель Церкви, чтобы вернуть ее на плечи Святой Девы!