Последнюю остановку ватажники сделали в Хабарово, у Байдарацкой губы. Там, в поселке из десятка домов, остались проживать только бабы с дитями да старки. Мужики ушли на промысел.
А тут, за три дня до явления Макара с командой, в поселок вошел голодный медведь. И откуда, паразит, взялся? Большущая белая глыба линялой шерсти и тощего мяса загнала всех жителей по домам. Нельзя в хлев выйти, корову подоить. Коровы, конечно, сдуру да от боли в сосках, мычат, хозяек зовут – вымя дергать. А вместо хозяйки заходит в заплот этакий хозяин льдин и снегов… И нет коровы.
Трех буренок, холмогорских, удоистых, уже, сволочь, задрал. Старики послали было двух своих, что помоложе, к ненецким охотникам. Да пока тех найдут, пока те приедут…
Макар Старинов отсыпал в английскую фузею полтора рожка пороха – хотя хватило бы одного, – вогнал в ствол пулю, пыж, затеплил фитиль. Рядом Хлыст наскоро вязал к толстому дрыну свой длинный нож.
Вошли в хлев. Медведь как раз спал мордой ко входу. Макар поднял ружье прикладом к плечу и спустил курок.
Громыхнуло.
Английская круглая пуля на момент оглушила зверюгу, скользнув по черепу, но не пробив его. Медведь подскочил, встал горой и пошел на Макара. Не будь под боком Хлыста, заломал бы зверь боярского сына Старинова… А Хлыст, оттолкнувши приятеля, свое самодельное копье вогнал меж сердечных ребер зверя.
Деревенские медвежье мясо брать отказались, по-ихнему выходило – своих же пережеванных медведем коров есть. Шкуру взяли. А медвежье мясо засолили в бочки особым способом для ватаги Старинова.
– Не все же время соленую немецкую свинину жрать! – обрадовался Сенька Бывалый. – Иногда можно побаловать себя медвежатиной… пополам с говядиной!
В мае, тридцатого дня, вошли в Обскую губу.
Как вошли, так и вышли. Где Обская губа, где полуостров Ямал, а где описанные поморами острова и островки – ничего не видать. Кругом один снег, глыбы льда и свирепый ветер. Ветер и течение гонят из Обской губы столько льда, что, кажется, тот никогда не кончится. Лед где-то там, на юге, рождается и плывет сюда жить. Северный океан спокойно поглощает горы льда и просит еще.
Кое-как уцепились за остров Белый, он прикрыл от ветра. И, собственно, остров стоял не только на пути русских или англов в Обскую губу. Он перегораживал путь всем, кто рвался на Восток. Будто таможня какая в океане, стоял тот остров.
Хорошо, на корабле имелись крепкие бревна. Из них соорудили что-то вроде вертлюгов, намертво заклинив бревна среди камней. Используя канаты, особым образом протянутые между бревнами, сумели в один день подтянуть судно к берегу. А на второй день – втащили на прибрежный песок носовую часть брига. Убрали внутрь паруса, канаты, только носовой якорь оттащили подальше и принайтовили между двух камней. Мало ли что – рванет океан махонький бриг к себе в пасть, так хоть сигнал будет тем, кто в трюме: «Спасайся, кто может!»