— Откуда ты знаешь столько моментов о выживании в таких ситуациях? — поинтересовалась Рейн. — Я имею в виду, ты узнал это только тогда, когда приобрел лод... ээ... шхуну?
— Нет, я научился этому задолго до покупки шхуны.
— Ты был бойскаутом?
Я не смог сдержаться и громко рассмеялся над этим вопросом.
— Бл*дь, конечно, нет.
— Могу я спросить, как ты этому научился?
Я взглянул на нее и поймал ее взгляд на себе. Я прекрасно знал, что делала чертовка, выспрашивая меня и подвергая пытке своими «почему», вместо того чтобы задавать нужные вопросы. Она давала мне облегчение. Я отвел взгляд от Рейн и посмотрел на свои руки. Дрожь усиливалась. Мои руки бесконтрольно тряслись. Я размышлял над тем, как долго обычно продолжается белая горячка. Я никогда раньше долго не терпел такого состояния — было гораздо проще вылечиться новой порцией алкоголя.
— Меня научил один человек, — сказал я задумчиво. — Он служил в отряде «Морских котиков» — морской пехотинец в отставке — и научил меня всему, что я знаю.
— Как его звали?
— Лэндон, — ответил я.
— Хочешь рассказать мне о нем?
Хотел ли я говорить о Лэндоне? Отличный вопрос. На который не было простого ответа. Сказать по правде, нет. Я не хотел говорить о нем. Но как бы там ни было, я все же мог рассказать о нем, умолчав о некоторых грязных подробностях, и может быть, Рейн наконец успокоится.
— Я думаю, он был… кем-то вроде отца для меня, — выдавил я из себя, в конце концов. — У меня никогда не было отца, поэтому я не могу судить на что это похоже. Я всегда смотрел на него, высоко поднимая голову.
— Даже не могу себе представить, что ты можешь смотреть на кого-то снизу вверх, — сказала она, слегка улыбаясь. — В смысле, ты же такой высокий.
— Ох, женщина, я не ту высоту имею в виду, — ответил я. — Это просто тебя отделяет всего пара несчастных дюймов от того, чтобы носить гордое звание лилипута.
— Неправда! — запротестовала она с легкой обидой.
Я слабо улыбнулся.
— Лэндон всегда придерживался того, что нужно уметь справляться со всякими... ситуациями.
— Как например, выживать в море?
— В море, в пустыне, в джунглях, в пещере, даже в центре Манхэттена — где угодно.
Она мило захихикала.
Вашу мать. Что было такого в этом идиотском звуке, что заставляло мой член быть таким твердым? Я сделал глубокий вдох и повторил мысленно, как молитву, обращаясь к своей промежности: «Лежать, парень».
— Он еще... жив? — спросила Рейн.
— Насколько мне известно, да, — сказал я отрывисто. В разговоре мы ступили на опасную территорию быстрее, чем мне хотелось. — Я не общался с ним какое-то время.