Руки тряслись настолько сильно, что мне даже с трудом удавалось удерживать себя на краю плота, чтобы не вывалиться за борт. Сердце билось так сильно, что я бы совершенно не удивился, если бы оно прорвало кожу на груди. Пот начал литься по задней части мой шеи, что, черт возьми, нужно было остановить, потому что такими темпами у меня достаточно быстро наступит обезвоживание. Я схватил футболку за подол и снял ее.
— Даниель?
Я почувствовал мягкое прикосновение руки к своему плечу и сразу же отшатнулся от него.
— Не трогай меня, мать твою! — закричал я, даже не зная почему. Раз уж на то пошло, в тот момент я был гиперчувствителен ко всему. Даже ощущения от прикосновения моих колен ко дну плота раздражали. Последнее, в чем я нуждался, это в ее руках, пытающихся дать мне гребаное утешение.
Я бы выкрикнул ей еще парочку отборных слов, но меня снова начало тошнить. Казалось, что это длится вечность, но, в конце концов, тошнота прекратилась, я смог лечь на бок и свернуться в клубок на некоторое время. Моя голова снова начала пульсировать, а сердце все еще быстро билось.
Я израсходовал много энергии, чего, на самом деле, не мог себе позволить. Не было ничего, чем бы я мог остановить это, если только в комплекте для выживания не было самогонного аппарата. В следующий раз я обязательно удостоверюсь, что положил один. В голове возник образ, как Джон Пол, сразу, после того как мы купили спасательные шлюпки для «Дара», упаковывал бутылки рома в пайки. Если бы я добрался до одной из чертовых спасательных лодок, у меня было бы немного проклятого алкоголя.
— Твою ж, бл*дь, мать! — закричал я, колотя рукой по гибкой стороне плота, что совершенно не удовлетворяло. Я продолжал сыпать проклятиями и игнорировал всё, что пыталась сказать мне чертова Рейн. Я кричал слишком громко, чтобы услышать ее. Снова почувствовав ее пальцы на своей руке, я оттолкнул ее.
— Я сказал тебе: не смей, черт возьми, трогать меня! Какой, бл*дь, надо быть тупой, чтобы не выполнять самые элементарные инструкции?
Я услышал резкий вздох, но меня не заботило то, в каком чертовом шоке она должна была быть.
— Я должен был, бл*дь, позволить тебе утонуть.
Я закрыл лицо руками и попытался потереть пальцами глаза. Они чесались. Впрочем, всё мое лицо зудело, и я почесал покрытые густеющей бородой щеки. Мои уши также зудели. Как и руки. Они все были в поту, когда я пытался чесать их, пот попадал на кожу, и зуд становился еще сильнее.
— Даниель, остановись, — услышал я Рейн. Что-то было не так с ее голосом — он звучал неправильно. Я почувствовал ее руку поверх своей, когда она попыталась убрать мои пальцы прочь от моей кожи. Я оттолкнул ее. — Ты можешь разодрать себя до крови.