— Все русские такие застенчивые, — проговорила она. — Я слышала, что вам запрещает фотографироваться КГБ, это правда?
— Вранье! — совершенно искренне ответил Локис. — Тем более что КГБ у нас давно уже нет.
— Как нет? А куда же он тогда делся?..
— Расформировали и реорганизовали…
— Вы шутите? — в вопросе корреспондентки прозвучало недоверие и надежда одновременно: — Этого не может быть…
— Еще как может, — авторитетно заверил ее Локис и тут же решил «атаковать»: — А вот у вас, насколько я знаю, ФБР и ЦРУ следят за всеми гражданами Америки поголовно…
— У нас свободная страна, — гордо вскинув коротко остриженную голову, продекларировала американка.
Локис пожал плечами.
— Послушайте, мисс, не знаю как там вас зовут, вы что, пришли к нам, чтобы устроить диспут на тему проблем тоталитаризма в России? — спросил Володя устало. — В таком случае должен вас разочаровать, я не по этой части. Раньше у нас были специальные органы для этого. А я простой спасатель и прилетел сюда, чтобы помочь гаитянскому народу справиться с их национальной трагедией…
Последние слова Локис проговорил с нарочитым пафосом, едва не сделав характерный жест рукой, знакомый любому советскому человеку с самого детства.
Однако смутить представительницу западных СМИ было сложно. Прищурившись, она с нескрываемым сарказмом посмотрела на Локиса.
— Вот как? — с чувством затаенного превосходства переспросила она. — Только для того, чтобы помогать гаитянам? И никакого задания у вас больше нет?
— Нет, — совершенно искренне соврал Локис.
— А вот у меня есть сведения, что вы здесь не только для этого…
«Оба-на, — мелькнуло у Владимира в голо-ве, — а мисочка-то с двойным дном, оказывается. Только чего это она так грубо работает? Может, просто провоцирует? Берет, так сказать, на арапа?»
— У вас неверная информация, мисс, — проговорил Володя вслух, — в России это называется «испорченный телефон»… И вообще, что вы лично от меня хотите? Чтобы я выдал вам какую-нибудь военную тайну? Тогда вы обратились не по адресу. Военных и государственных тайн я не знаю.
Локис говорил жестко. Корреспондентка ему порядком надоела. К тому же у него были на этот день совершенно другие планы, чем впустую болтать с дамочкой.
«Все-таки Колесников сволочь, — неприязненно подумал он, делая вид, что собирается уйти, — подсунул мне эту журналистку, а сам смылся».
Девушка правильно истолковала намерение своего собеседника прекратить общение, и с ней произошла разительная перемена. Буквально на глазах куда-то делись «профессиональные» напористость, самоуверенность и беспринципность. Нижняя губка у нее обиженно оттопырилась, отчего бравая корреспондентка CNN сразу же стала похожа на маленькую девочку, которую подразнили конфеткой или новой игрушкой, а отдали другой девочке. Ресницы у нее мелко задрожали, и Локис подумал, что она, чего доброго, еще разревется в голос.