У них не было ни раскаяния, ни жалости, ни уважения к своей собственной стране. Народ, считавший копейки в своих тощих кошельках, они презирали. Народ на этой «свадьбе» выступал в роли бедного родственника, которому ради приличия сбрасывали со стола объедки.
Жуткая «свадьба»! Страшное веселье! Кошмарный брак!
И так продолжалось не один год.
Вначале Александр Михайлович с энтузиазмом гулял на этой «свадьбе», но потом погрузился в пучину мрачного созерцания. Ему было уже за сорок, он обзавелся животиком и лысиной. Жизнь проходила. Медленно, но верно годы уходили в небытие.
В какой-то момент ему даже стало страшно. Страшно настолько, что уже самому хотелось приблизить последний срок. У него не было детей, не было рядом человека, которому он был бы просто благодарен за то, что он рядом. В своем огромном трехэтажном доме он днями бродил голышом с бутылкой дорогого бренди в руке и был сам себе противен.
И тогда Александр Михайлович вспомнил про свою бывшую жену, с которой они так стремительно разошлись перед тем, как его посадили на год в колонию. За ее поиски он принялся со страстью утопающего, возлагавшего на соломинку свою последнюю надежду.
Оказалось, что дом в том городке уже был продан, и никто не знал, где именно проживала бывшая хозяйка. Соседи утверждали, что Света поселилась в столице. Но самое отвратительное, что у нее был ребенок.
Александр Михайлович начал искать еще интенсивнее. Вначале под своей фамилией, потом под ее девичьей, но всякий раз оказывалось, что это была не та женщина. И только тогда, когда нанятые им люди проверили девичью фамилию матери — Галич, — Света сразу нашлась. Она действительно жила с сыном. Дата рождения ребенка привела его сначала в замешательство, а потом в ярость. Эта сука и правда с кем-то переспала, будучи замужем за ним, Сашей Краевым! Ведь у него не могло быть детей!
Ядовитая ненависть наполнила его душу, как капля чернил стакан с водой. Она клокотала в нем и побуждала к действиям.
Как же он хотел самолично разбить ее тупую, лицемерную рожу! Как хотелось собственными руками вцепиться ей в волосы и хорошенько отодрать, как последнюю шалаву, как подзаборную тварь.
Ненависть придала ему новых сил. Мир вокруг заиграл новыми красками и оттенками. Он жаждал расправиться с ней и с ее выродком. Он не хотел думать, что будет потом, что после этого снова придет скука, тоска и одиночество. Сейчас всеми его мыслями управляло одно чувство — месть. Месть за то, что она лишила его последней надежды на спокойствие в душе, за то, что так подло его обманула и с легкостью избавилась, когда захотела. Он взлелеял свою ненависть, как какой-то уродливый цветок, испускавший тошнотворный запах гнилой крови. И этот запах был ему приятен.