В этот момент в палату зашел Евгений Иванович.
Светлана Владимировна бросилась к нему.
— Жека, как я рада тебя видеть!
— Я тоже. Но ты выглядишь обеспокоенной. Что случилось?
Она молча увела его в коридор, и они сели в кресла в холле отделения.
— Это из-за Вадика. Я никак не могу до него дозвониться…
— Света, ты неисправима. Как долго ты будешь позволять твоему эгоистичному балбесу трепать тебе нервы?
— Жека, я его мать, поэтому не могу не волноваться.
— Похоже, ему совершенно наплевать на то, волнуешься ты или пребываешь в полном спокойствии.
— Жека, прошу тебя…
— Ладно, не буду, не буду. В конце концов это действительно твой сын.
— Он звонил мне вчера. Хотел знать, действительно ли Саша его отец.
— И что ты ему сказала?
— Я не смогла… Он говорил так зло, так возбужденно.
— А откуда он вообще о нем узнал?
— Понятия не имею. Вот я и думаю, что с ним произошло. Я лежу здесь и ничего не знаю. Может, Вадик сам пошел к нему. Или Саша с ним что-то сделал. Он ведь говорил со мной тогда так страшно, угрожал Вадику. Господи, что же делать?!
На глазах у нее навернулись слезы.
Он обнял ее, прижал ее голову к своему плечу.
— Тебе надо отдохнуть, успокоиться, Светик. Ты же вся на нервах. Найдем мы твоего Вадика. А после этого не помешало бы ему всыпать хорошенько.
— Что ты! Я никогда его не била! — испуганно воскликнула Света.
— И вот печальный результат… — пробормотал Евгений Иванович. — Ладно, что-нибудь придумаем. У тебя есть телефоны его друзей, знакомых, приятелей?
— Да, дома. В телефонной книге и еще на старой карте перед телефонной полочкой. Только ты не разберешься, — улыбнулась она, вытирая слезы.
— Уж как-нибудь. Моего военного образования, надеюсь, хватит. Не беспокойся. Все будет нормально.
Он поцеловал ее.
— Возьми ключи от квартиры. И позвони мне обязательно, — попросила она, испытывая к нему благодарность такого рода, которую нельзя выразить словами, а только дать почувствовать, выказать ее всем существом своим.
Светлана Владимировна просто не представляла, что бы делала без Жеки в эти трудные для нее минуты. По-настоящему трудные. Саша, этот злобный безумец, действительно мог решиться на что-то страшное. Она видела его ярость, его необъяснимое злобствование. Он стал еще более тяжелым человеком. А деньги только увеличивали эту нехорошую силу.
И теперь она чувствовала, что случилось что-то ужасное. Случилось или могло случиться в ближайшее время…
* * *
Придерживая на груди полы меховой шубки, Ксюха топталась на тротуаре перед солярием.
Рядом с ней постоянно притормаживали машины и водители, сверкая льстивыми улыбками, предлагали подвезти. Но Ксюха только отмахивалась от них.