В 16.55 она и еще двое начинали играть гимн, осторожно натягивая определенные веревки. Иногда кто-нибудь ошибался, но обычно все проходило прекрасно, и «Вечная твердыня» или «Старый незыблемый крест» разносились по городу, отражаясь от окрестных предгорий.
Где бы ни находились горожане, они бросали свои дела и слушали гимн. В 17.00 он заканчивался, и колокола торжественно отбивали время.
Зимой они не спешили спускаться, ожидая, когда оранжевый солнечный диск скроется за острыми вершинами сосен — где-то за их семейной фермой. Этот ритуал давал ощущение стабильности и уверенности в себе.
Теперь, благодаря современной технике и мистеру Соломону, все изменилось. Незачем стало карабкаться в эту шаткую башню по узким ступенькам, незачем играть старые гимны. Все заменила электроника! Вот вам и прогресс!
Миссис Бэбкок медленно опустилась в прохладную ванну. Конечно, она бы предпочла погорячей, с паром, но доктор Фогель категорически запретил это, утверждая, что кровотечение усилится. Она рассматривала свое тело. Только на груди и ягодицах не было огромных разноцветных синяков: вначале черных или темно-синих, потом побледневших до розового, зеленого или желтого цвета — в точности, как спеющий фрукт. Стоило исчезнуть одному, как тут же, когда лопались капилляры, возникал другой. Тело переливалось всеми цветами радуги. Она могла бы давать детям уроки, как смешивать краски, чтобы получить нужный цвет…
Капилляры время от времени лопаются у всех, объяснял доктор Фогель, но множество кровяных телец тут же заполняют разрыв. У нее их было мало. Кровь вытекала из разрывов в ткань, образуя кровоподтеки. Она читала в энциклопедии, что великолепно раскрашенный осенний лист переживает тот же процесс. У Уэсли был избыток кровяных телец, они собирались в сгустки и атаковали его бедное сердце. Если бы только они могли соединить свои кровеносные системы, как соединяли души, тела и жизни…
Бледная грудь, отвисшая после трех родов, резко контрастировала с раскрашенным, черно-сине-малиновым телом. Она поправилась на десять фунтов из-за этих гормонов…
Хорошо, что Уэсли не видит ее в таком виде. Их совместная жизнь в большой степени зависела от этого тела — его страстно влекло к нему, и оно отвечало тем же. Дети не понимали, что у них с отцом была своя интимная жизнь. Она улыбнулась, вспомнив их смущенные лица, когда они застали родителей целующимися. Однажды в воскресенье, когда Джинни удостоилась сомнительной чести стать чиэрлидером, они с Уэсли уединились в спальне, зная, что никого нет дома. Неожиданно раздались шаги Джинни, взлетающей по ступенькам. Они замерли. Наконец Уэсли скатился с кровати, набросил халат и выскочил, горя от ярости и смущения, ей навстречу.