Важны (призывая, приближая),
Вот Он вышел, вот заговорил,
Разве есть на свете жизнь чужая?
Всех на свете Иисус любил,
Хоть Его не видели мы с вами
И не нас касался Он руками».
И добавил как бы невзначай
Старец, глазками сверкнув живыми:
«Всуе Имени не поминай
Не важней, чем “Да святится Имя!”».
В тех словах мне слышался упрек:
«Не скрывай за лживым пиететом
Интеллектуальный холодок…»
Человек, назвавшийся поэтом,
Не смиришься ли предсмертный час,
Так похожий на «Помилуй нас!».
Мне бенедиктинскую обитель
Очень важно бы зарисовать,
Повторяю: вот путеводитель
В прошлое Европы. Ну же, вспять!
Видите монаха за работой —
В Риме варвары, но что ему
До того. Есть поважнее что-то:
Явно благосклонный ко всему
Здешнему, житейским занят делом,
Он зато умеет и над телом
Скоропортящимся возлетать
В небо, с духами соединяться,
Место для себя уготовлять
Навсегда в раю… Его боятся
Повелители земли. Он сам
Сильный мира прежнего: помещик —
Община его, и он князьям
Не уступит. Если бы не вещий
Смысл его служения, пропасть
Бы ему: он слишком любит власть
И удобства… Вот и подошли мы
К невралгическому пункту всей
Римской церкви… Вот он, всеми зримый
Грех ее… О том, что Царь царей
Нищим был как будто в Ватикане,
И забыли… Каракаллы двор —
Образец. На самом дальнем плане —
Тень пресветлая, поближе хор
Всех святых, а в центре — кардиналы…
Золото, шелка и бархат алый,
Кружева и бисер, соболя
И алмаз и горностай… Торговля
Елисейскими полями (для
Тех, кто побогаче), ну и ловля
Душ! Конечно, о других сетях
Говорилось рыбакам… И все же
Осторожней, господа! На страх
Многим обличителям все то же
В пользу Рима: на скале стоит
Все еще, и все, что веселит
Здесь, на Западе, и глаз, и душу,
Разве быть могло бы, если б не
Он?.. Когда я болен или трушу,
В келью путь не долог. Любо мне
Из окошка, после монастырской
Трапезы, обозревать места,
Где мы прячемся, — о богатырской
Силе церкви эпопея та
Тюрем и побегов продолжает
Говорить. Нет, мало понимает
Тот в душе былого, кто презрел
Правду мук его религиозных,
Кто за светской ложью просмотрел
Скромный серый труд… Среди мимозных
(Все-то недотроги) не святых,
Но и не пустых существований
Хорошо мне. Я учусь у них…
Вот строитель знаменитых зданий,
Да, пожалуй, и Европы всей.
Славу русскую монастырей
Вспомнил я по внутреннему сходству:
Мир бездомному и там и тут,
И любых насильников господству
Высший противопоставлен Суд.
Радостно за тяжкими вратами
Чувствовать, что отстоит приор.
Рыщет враг, но: «Божья милость с вами», —
Говорит старик. Ему в упор
Власти: «Вы — шпион, вы — укрыватель!»
Он с улыбкой: «Я богоискатель!»
Воет кто-то в келье. На Святой