(Из пустыни через море), чтоб
Трамонтана с севера потока
Холода не вылила, озноб
Вызывая у набухших почек,
Вытолкнувших кое-где листочек…
Безрассудна ранняя весна
И доверчива, а где-то рядом
Злющая зима еще сильна.
Так и ободренных Сталинградом
И разнеженного чистотой
И к тебе в окрестности
Милана рвущегося телом и душой, —
Лапа недобитого титана
В темноте нашарила, и вдруг
Север пушки обратил на юг.
Человеку отнимают ногу,
Раскрывают бережно живот,
Или же ему пора в дорогу:
Тело кто-нибудь «туда» свезет…
Нежно ожидаемый червями,
Вот он в землю, лег, а нам с тобой
Что грозит, пока идут рядами
Люди, посылаемые в бой, —
В направленье лазарета или
К братской неразборчивой могиле?
Трудно было лето пережить
Лихорадочное — пережито.
Хорошо, что надо наступить
Осени, когда земное сыто
Зноем поглощенным и светла
Первая прохлады передышка.
Виноград созрел. Его не жгла
Засуха. Он, как от кошки мышка,
Прятался под лист широкий свой —
И сейчас тяжелый он какой!
Петербуржец, чудо винограда —
Не когда он в вазе на столе,
А когда висит и срезать надо
О ветки, — о божественной земле,
Мифами и притчами богатой,
Пусть напомнит. Патриарх зовет
Дочь из виноградника — муската
Нынешнего слаще древний тот
Дар природы, счастье человека,
И еще чудеснее Ревекка.
Юноша, ее ты заслужи.
Под горячим солнцем Ханаана
Зреют грозди. В бой идут мужи
С необрезанными. Несказанно
Слава их насытит, но она
Пира сильных только половина:
Надо хлеба, мяса и вина…
Виноград и жирная маслина
Сбиты или сорваны рукой,
Может быть, Иуды или — Той…
И еще яснее праздник сбора
Вакханалий вылинявший блеск
Мне напоминает: вместо хора
Стройного — цикады милый треск,
Песенки случайные… Нет пляса
Ритму отдающихся менад…
Но еще все так же та же раса
Южная ликует: каждый рад
Результату — желтой или синей
Градине, утехе и святыне…
Разве не хорош папа Силен
Старый на осле? Живот трясется,
Пьян и весел, чуть ли не блажен.
Что он делает, друзья? Смеется.
А на дальнем плане Дионис,
Тоже опьянен, да ведь иначе…
Символисты за него взялись,
И не без успеха: юный, зрячий,
Он — о гибели от сладких вин
И от ласк, и он — христианин.
Как на тризне, праздничные чаши
Обреченного не веселят…
Препоясаны да будут ваши
Чресла… Будьте бдительны… Стучат…
Кто? Быть может, мысль твоя, не зная,
Что наделал нерадивый, как
Дом стерег. Любовь моя большая
Вроде винограда: зябко так
И мучительно растенье зреет,
Ежится, торопится, болеет.
Осень поздняя. Вдали стада,
Колокольчики, туман в долине…
Не по времени моя страда…
Как, не понимающий латыни,
Слушает крестьянин мессу, так
И почтительно, и вдохновенно
Слушаю еще неясный мрак
На меня обрушенной вселенной.