– У камеры есть фильтр, – поясняет она. – А у меня нет.
– И чем этот таинственный Дара занимается, если он знает, где найти марблс в одиннадцать вечера?
– Он резьбой по дереву занимается. Украшает стулья, столы, мебель. У него сегодня вечеринка, и будет, я запомнила, художник по стеклу.
Не очень-то она меня убедила.
Мы нашли тот дом, где проходит вечеринка в честь черного полнолуния, – адрес ей Дара дал. Посмотрели на это здание с другого берега, молча, впечатление у нас обеих, вероятно, было одинаковое: нас кинули.
По этому адресу расположена многоэтажная парковка, построенная на руинах снесенного торгового центра, вместо которого собирались стоить современный торговый гиперцентр с кинотеатром, но проект на 70 миллионов евро так и не был осуществлен, и теперь парковка высилась одиноко на огромном пустыре вдали от магазинов и предприятий, которым могла бы пригодиться. Над ней нависала пепельная луна с тонким серпом нарождающегося месяца с краю и указывала нам путь, бдительным материнским оком присматривала. Однако мне казалось, сейчас она смеется над недотепами.
Огромное бетонное уродство, но уродство старой школы – приземистое здание цвета красного кирпича, тесное, с низкими потолками, не то что современные просторные и хорошо освещенные парковки. Восемь уровней, и нигде ни одной машины. Однако на полпути между фундаментом и крышей, на четвертом этаже, из-за сетчатой перегородки мерцает огонь.
– Должно быть, он дома. – Ли пытается шутить.
– Чуешь запах дыма? – спрашиваю я.
Она втягивает в себя воздух и кивает.
– Слышишь музыку?
Слабый, но отчетливый звук ползет с четвертого этажа, спокойные ритмичные басы.
Но мы сидим и не двигаемся.
– Похоже, вечеринка все же имеет место, – говорю я. – Но не опасно ли там?
Мы забрались на окраину города, которую собирались застраивать, да так и не освоили, бросили, и пригласил нас человек, умело обращающийся с острыми инструментами, которого Ли знает только по интернету. Не закончилась ли моя полоса везения, гадаю я.
Участок огорожен со всех сторон, мощный деревянный забор – и не перелезешь, и дыры не видно. Мы обошли его со всех сторон и обнаружили открытую секцию, словно специально для нас. Медленно прошли вовнутрь, мимо барьера, у которого призраки машин все еще дожидались парковочного талона, и проникли в темноту восьмиэтажного строения. Первый этаж был сплошь покрыт граффити, каждый дюйм бетонных стен и опорных столбов тщательно поливали из баллончиков. Мне тут задерживаться не хотелось, побыстрей бы мимо. Мы пошли по стрелкам к лестнице, предпочли обойтись без лифта – впрочем, вряд ли он работал, а если и работал, мне в него неохота была забираться.