И все же мы никогда о нем так не говорили, и мама тоже не говорила. Хэмиш был веселым, Хэмиш был сильным, Хэмиш был храбрым. Лучший способ стать лучшим – умереть. Мама баловала Джо и немного его изнежила, но от этого он стал не трогательным, как бывают маленькие, а нервным, тревожным, все ему казалось, что о нем мало заботятся. Мама боялась, как бы он не поранился, как бы не потерялся, не заболел, не помер ни с того ни с сего. На улице всегда было слишком темно, слишком влажно, слишком жарко, слишком далеко идти, слишком поздно, слишком рано, лучше оставайся с мамочкой, Джо, и будешь в полном порядке. Вот и вышел парень серьезный, напряженный, сто раз подумает, прежде чем что-то сделать. Главное – безопасность. Обзавелся дружком и живет с ним в новом доме на набережной, перед нами делает вид, будто ничего такого, взял моду ходить на работу пешком, кейс под мышкой, в руке стаканчик кофе – я порой вижу его, проезжая утром по городу. Джина его одобрила бы, парень хорошо работает, что-то связанное с компьютерами, вот только Джо меня вовсе не любит. Порой мне недостает братьев, причем в самые неожиданные моменты, но сегодня я рад, что их тут не будет.
Сабрина встретила меня на пороге, счастливая, чересчур сильно накрашенная, в чересчур короткой юбке и впервые в жизни на каблуках. Она спустила блузку с плеча, выставляя напоказ лямочку только что купленного матерью лифчика. По мне, так выглядит ужасно – даже на мой взгляд, а ведь я ее отец, мне ли не считать ее совершенством во всем. Родительская любовь ослепляет, но на этот раз не сработало. Нам предстоит угощаться в шатре, погода не по-летнему скверная, день сумрачный, а Сабрина вырядилась, точно на праздник под небом Испании. Юбчонка тонкая, почти прозрачная, сквозь это дешевое подобие шелка я отчетливо различаю мурашки на ее коже.
А потом она улыбнулась мне, и сердце растаяло при виде множества металлических пломб. Моя смешная, неуклюжая, славная дочурка в пижамке с размазанным по лицу кремом, валяющаяся на диване перед телевизором, по которому показывают «Семейное счастье», куда красивее этого… пугала.
– Фигово выглядишь, – сказала она, обнимая меня.
Я замер. Если уж Сабрина это заметила, от Джины тем более не скроешься. Она примется анализировать мое состояние, разбирать по косточкам, задаст тысячу параноидальных вопросов, впустит в меня когти, не отобьешься. Нужно быстренько принять душ, пока я не попался ей на глаза. Голос жены доносится из кухни, перекрывая все прочие голоса. Шатер полностью накрыл наш крошечный задний двор, прижался к стене, крыша сарая углом воткнулась в него, как бы не проткнула (и чей-нибудь череп заодно). Джина давно одета, готова, красива, как всегда, как прежде, после стольких лет, говорит без умолку и строит всех, словно живет на Голливудских холмах. Но мы не живем в сериале. Не получилось. Я не смог дать ей то, чего она ждала, к чему ее готовили с детства. Теперь, когда Сабрине исполнилось тринадцать, Джина поговаривает, не выйти ли ей на работу, но не думаю, что это всерьез, она блефует, тычет меня носом: «Ты не дал мне того, что мне нужно. Ты мало зарабатываешь».