— Имена родителей были: Эвиль-Аль-Эйн-Эвааль и Альк-Эвиль-Эйн-Эвааль —
«Мои…»В тот миг его мысли унес поток нахлынувших воспоминаний…
Поселение раскинулось на вершине дрейфовавшей в Холодном океане многокилометровой плиты-айсберга. Силовые поля закрывали поселок от холодных северных ветров, сохраняя микроклимат живописного оазиса с тропическими деревьями, и защищали сам айсберг от тепла, исходившего от тысяч тонн прогретого плодородного грунта. Мобиль беспрепятственно проник сквозь силовой купол и захваченный уже другим полем, не спеша пролетел над поселением до места, где плавно опустился на поросшую цветами и зеленой, сочной травой поляну перед небольшим домиком.
Поляна с домом лежала на возвышенности, окруженная низкими деревцами с темно-зелеными листьями и оранжевыми плодами, за которыми виднелись другие дома. Крутившиеся вокруг муравейника под одним из деревьев дети — черный как уголек мальчик и голубая, как и ее мать, девочка отвлеклись от муравьев и стали приветливо махать руками вышедшему из мобиля Эваалю.
— Дядя, здластвуй! — крикнула девочка и помахала Эваалю ручкой.
— Пр-ривет! — добавил мальчик с серьезным видом, отвлекшись от муравьев.
— Привет и вам! — Эвааль тоже помахал детям рукой. Он собирался пошутить на тему своего сходства с обитателями муравейника, — его темно-красная кожа имела некоторое сходство с окрасом десятилапых насекомых, к которым дети проявляли, по-видимому, живой интерес, — но не успел.
— Дядю зовут Эвааль, дети, — он не заметил как из дома появилась Эйнрит. Она была такая же, какой запомнил ее Эвааль, там… на орбите Агара… Только волосы стали немного короче, а над прямыми тонкими бровями появилась прямая челка. На Эйнрит было короткое белое, с синими и фиолетовыми, пересекающимися под разными углами прямыми линиями, платье-балахон. Эйнрит, как и дети, ходила босиком. В руках она держала вытянутой формы прозрачный сосуд с каким-то напитком, который она собиралась отнести детям, но, выйдя из дома встретила его, стоявшего перед домом и говорящего с их детьми.
Эвааль тогда онемел, уставившись на ту, которую не видел так долго… Со времени их расставания прошла целая жизнь — сто тридцать девять агарянских или сорок шесть аивлянских лет — время, за которое он прошел путь от младенца до глубокого старца-патриарха цивилизации. И вот перед ним снова стояла она — его возлюбленная, его бесконечно дорогая Эйнрит.
— Это Эвиль и Альк, — добавила она обращаясь уже к Эваалю. — Мои дочь и сын. — Здравствуй, Эвааль!
Дети, как хорошо воспитанные, тогда подбежали к маме, чтобы представиться красному дяде.