— Вот она, наша гордость, орудие нашей власти и могущества! — восторженно воскликнул он. — Разве оно не великолепно?! Не лучше всякого другого когда-либо существовавшего судна?! Есть ли где-либо в мире другое ему подобное? Без него мы были бы жалки и беспомощны, как дети, были бы жертвой нищеты, законов и общества, а с ним мы смело попираем их и гордо шлем вызов целому свету! Что же тут удивительного, что мы любим это судно, как дорогое, живое существо?!
Он говорил так искренне, так горячо, словно фанатик или влюбленный. И действительно, ничего более прекрасного, как по красоте линий, так и по блеску драгоценного металла, я никогда не видел. Даже на меня это судно производило чарующее впечатление.
— Оно сделано из высшего качества фосфористой бронзы, — продолжал между тем доктор, — лучшего материала для постройки судна не существует и не может существовать. Но зато оно стоит миллионы, и только Блэк мог осуществить такой сказочный сон, как наше судно!
Я слушал, а между тем мой взор устремился на синевший вдали Атлантический океан и мысли мои уносились далеко-далеко, к Родрику и Мэри, напоминая о том, как мало у меня надежды когда-либо увидеть их. А доктор все не спускал глаз с золотого судна.
— Смотрите, — говорил он, — видите, мы нагружаем его углем, хотя оно может обходиться и без него, — оно отапливается газом. Капитан Блэк избрал своим убежищем Гренландию именно потому, что это единственная почти не населенная страна, где можно добывать уголь. Правда, он несколько низшего качества, чем антрацит, который мы привыкли употреблять, тем не менее и он является весьма драгоценным, когда другого добыть нельзя. Мы загружаем судно на всякий случай, если вдруг капитан решит выйти в море до окончания этой зимы. Это, конечно, будет главным образом зависеть от наших друзей в Европе: мы их попугали, пусть же поуспокоятся немного!
— А кто у вас работает в угольных шахтах? — спросил я.
— Наши гости, — усмехнулся доктор, — честные английские моряки, суда которых погибали на полпути до места назначения. Мы предложили им на выбор — работать в рудниках или же жить свободно среди льдов и снегов.
— Но как они могут жить при таких условиях?
— Жить? — усмехнулся доктор. — Да они и мрут, как мухи!
— Я, как вижу, попал в шайку самых отъявленных мерзавцев и негодяев! — воскликнул я, возмущенный до глубины души.
— Почему не сказать «в содом настоящих дьяволов»? — спокойно, с прежней усмешкой заметил доктор. — Это было бы приличнее. Но вы все забываете, что сами явились сюда непрошенным, и теперь вам волей-неволей приходится оставаться с нами.