Наша группа резчиков выросла примерно до 70 человек, не считая тех, кто лишь ненадолго приезжал в гости. Всякий, кто оказывался в Дорнахе, хотел стесать для Здания хотя бы несколько щепок. Также можно было встретить дам в фиолетовом, которые сосредоточенно колдовали над тончайшим орнаментом на поверхностях; чтобы рисунок сделался заметным, вначале убирали с этих поверхностей более 20 см древесины. Им предоставлялась свобода действий, поскольку в первую очередь они нуждались в разговорах, которые за работой вели между собой.
Всей финансовой частью ведала фрейлейн Штинде. Нуждающихся она обеспечивала скромной, но покрывающей все потребности денежной суммой. (К счастью, первые три года я могла отказаться от нее.) Ей помогали графиня Гамильтон и фрейлейн Кнетч.
В качестве противовеса к "сильным мужчинам", работающим упорно и быстро (к ним принадлежали Карл Кемпер и В. фон Гейдебранд, — скорее, хилые), образовались группы женщин, которые тоже были превосходными резчиками. В них входили прежде всего такие дамы как Кучерова, Гюнтер, Хольцлейтнер и Друшке.
Здесь, в Дорнахе, всех объединял совершенно новый, свободный образ жизни. Каждый трудился так, как считал нужным, ибо мы сплошь были дилетантами; но и специальные знания не годились для выполнения здешних заданий. Порядок в этот хаос вносило лишь сознание того, что участвуешь в великом деле будущего, да помощь советом от доктора Штейнера. Все же это было чудом — то, что работа продвигалась вперед при отсутствии какой бы то ни было организации. После тяжелого трудового дня молодежь до поздней ночи с пением гуляла по окрестностям, — зачастую по весьма ценной луговой траве к величайшему возмущению крестьян.
Госпожа Киселева устроила занятия эвритмией в верхнем помещении гостиницы "Юра", — как сказал доктор Штейнер, "для детей и молодых людей до 70 лет". Наблюдая, как ученики двигались в такт или трехчастным шагом, можно было проводить интереснейшие психологические исследования.
Вскоре нас, молодежь, привлекли к более интенсивному изучению эвритмии. Госпожа Киселева была вдохновенным преподавателем, пламенно преданным новому искусству эвритмии.
В этих воспоминаниях кое-кто из друзей остался неназванным; кое-кого из участников следует упомянуть, чтобы дополнить картину жизни на дорнахском холме. Бросалась в глаза своими туалетами Элла Дюбанюк, которая при этом была скромна и приветлива. "Она серьезная кокетка", — так охарактеризовал ее однажды доктор Штейнер. Затем были еще музыкант Ян Стутен, Макс Шурман с женой и Леопольд ван дер Пальс с женой и дочкой; муж и жена Нойшеллер, граф Польцер с двумя своими мальчиками, очень энергичная фрейлейн Эльрам из Прибалтики, фрейлейн Штолле, тихая и скромная; затем две девушки, мужественно взявшие свою судьбу в собственные руки, — и прежде всего- Рудольф Штейнер, которого встречали повсюду: в дождь — в высоких сапогах, в жаркие дни — в сандалиях; поверх сюртука — белая рабочая блуза. Быстро проходя мимо, он дружески приветствовал встречного; в руках блокнот и лепная модель Здания. Часто его видели вместе с фрейлейн фон Сиверс они поднимались на холм или спускались с него. Изредка он шел один. Тогда кто-нибудь робко стоял на дорожной обочине, ожидая его со своей просьбой, пока он приблизится; иногда же, подобно диким индейцам, вокруг него прыгала группа детей.