Он улыбался, приближаясь к ней, и Вейн закусила губу. И с усмешкой признала, что сильно сглупила, когда позволила ему прикасаться к себе… Да уж, быстро же он проверил ее арсенал. Но не весь.
Путница чуть отступила и опустила руки. На обнаженной коже, чуть ниже локтей, там, где еще недавно были его губы, вздулись черные вены и зазмеились, вылезая наружу, оплетая руки, стекая на пол густым дегтем.
— Хаашшар…— нараспев сказала Вейн, — хааашшаарр Александр…
Он вскинул голову, в серых глазах мелькнуло удивление.
— Ты забыл, что значит знать истинное имя в этом мире, Ксандр, — так же тихо добавила Вейн, выпуская черных афритов знойного Шра. Они впитали имя, словно пустыня — влагу, обернули вокруг своей сути и бросились на добычу. Знание имени дало им силу, не позволяя Ксандру уйти в слои. Черные духи вихрем окружили его, выпивая силу так, как Темные пьют эри. За мгновения превращая в Одичалого.
Без возможности уйти во тьму или воспользоваться ее силой, Ксандр был полностью беззащитен перед ними. Никто не может противостоять афритам…
Ксандр отшатнулся, завернулся во Тьму, словно в плащ, вскинул руку, на которой блеснул осколок, и Вейн жадно уставилась на его ладонь. Камень Познания…
Осколок вспыхнул и втянул в себя афритов, словно в бездну, и от смертоносных духов остался лишь серый дым, быстро развеявшийся в воздухе.
Ксандр опустил голову, сжал осколок, и тот исчез в глубине его сущности.
— Вот теперь ты меня действительно завела, Вейни, — хрипло сказал он и исчез. А возник уже перед девушкой, сжал ее так, что стало больно, дернул за волосы, впился в губы болезненным и злым поцелуем. Он целовал и пил ее свет эри, лишая сил и воли к сопротивлению. Подхватил под ягодицы, заставляя девушку обвить его ногами, чтобы удержаться, прижал к стене. От пары глотков внутри нее взорвалось желание, уже тлевшее в теле, и сам Ксандр, кажется, сорвался, потому что целовал так, словно это в последний раз… Он оторвался на миг, посмотрел ей в глаза, и Вейн ощутила то же, что почувствовала тогда, когда стояла у Излома и смотрела вниз. Почему так притягательна Бездна?
— Маленькая лживая паршивка, — с ненавистью сказал он. — Как же я хочу тебя… Невыносимо…
Хочу… Это слово отозвалось внутри нее эхом, и Вейн откинула голову, уже не сопротивляясь его страсти. Горячие губы опустились ниже, на ее шею, язык прошелся вдоль выреза туники, которую она так и не успела толком застегнуть. Сильные руки сжимали девушку, и она знала, что уже не отпустят… И так хотела, чтобы не отпускал. Внутри стало больно.