— Говоришь, разлюбил советскую власть?
Петр поднялся с табурета и, встретившись с ним взглядом, отрезал:
— В гробу ее видел!
— Недолго осталось, к лету покончим! — самоуверенно заявил Самутин и задал тот самый главный вопрос, ради которого затевалась операция «ЗЮД». — Не боишься опоздать?
— В смысле? — Петр делал вид, что не понимает, о чем идет речь.
— Не прикидывайся дурачком! Я что ли, за тебя грехи буду замаливать?!
— Мне бы сначала домой. Два года не был. Там…
— Чего-о-о?! — глаза Самутина заледенели, и он разразился угрозами: — Сволочь, ты че о себе воображаешь?! Я с тобой не в бирюльки играю! Ты на коленях должен ползать…
— Герр офицер! Герр офицер, я-я-я… — пытался вставить слово Петр.
Но Самутин не стал слушать и отрезал:
— Короче, Прядко, или будешь воевать против комиссаров и жидов, или в расход. Даю час. А теперь пшел вон!
Петру стоило немалого труда сдержаться, чтобы не съездить по самоуверенной физиономии Самутина. Пряча глаза, он выскочил в коридор и перевел дыхание на крыльце. Крепкий мороз пощипывал за уши, нос, но он не чувствовал этого и всеми своими мыслями находился в тесной прокуренной комнате штабного барака. В памяти с фотографической точностью всплывали каждый эпизод и каждое слово из разговора с Самутиным. Расчет Рязанцева, что гитлеровская разведка клюнет на обиженного советской властью кадрового офицера-перебежчика, оправдался. И хотя Самутин за все время беседы ни разу не упомянул слово «абвер», Петр не сомневался, что попал по нужному адресу. Манера разговора и внешность вербовщика, подпадавшие под описание Струка, являлись тому подтверждением. Но тут в Петре проснулась тревога. «А не перегнул ли ты палку, Петя? Не в твоем положении ломаться. Может вернуться и…» — размышлял он.
— Эй, долго тут глаза мозолить будешь?! Дуй отсюда! — окрик часового заставил Петра встрепенуться.
Натянув поглубже шапку, он потащился в барак. При входе в нос шибанул смрад, казалось, навсегда впитавшийся в стены. Забившись в свой угол, Петр клял себя за то, что сразу не принял предложение Самутина.
«А вдруг уедет? Тогда все насмарку. Но он же дал час? И что? Нет, надо идти, пока не поздно», — решил Петр и прошел в конец барака.
За деревянной перегородкой располагался староста со сворой своих подвывал, сгрудившись у печки-буржуйки, они чифирили.
— Че надо, халдей? — смерив Петра недовольным взглядом, процедил он.
— В штабной барак, — буркнул Петр.
— Приспичило?
— Комендант приказал.
— На кой хрен ты ему сдался?
— Поди сам спроси.
— Чего-о-о?!
— Чего слышал, — огрызнулся Петр.