— Во! — Самутин показал большой палец.
— Правда? Точно?
— Точнее быть не может. Шеф доволен.
— У-ух, значит не зря мучился, — с облегчением вздохнул Петр.
— Я тоже. С твоим большевистским прошлым не так-то просто было уломать шефа, — не преминул подчеркнуть свою роль Самутин.
— С меня причитается, Петр Алексеевич!
— Да, ладно, с этим потом. Живее, нас ждут!
Петр, надев ремень, на ходу причесался и бросился вдогонку за Самутиным. В приемной они не задержались и сразу прошли в кабинет Гопф-Гойера. Помимо него там находились Райхдихт и незнакомый Петру обер-лейтенант Мартин Рудель, специализировавшийся на диверсиях и терактах. Самутин подтолкнул Петра вперед, а сам отступил в сторону. Две пары внимательных глаз — Райхдихта и Гопф-Гойера — впились в удачливого агента. Рудель же никак не проявил своих чувств. Он работал с советской агентурой с еще довоенных времен, поэтому скептически оценивал ее разведывательные возможности и больше полагался на белогвардейцев и украинских националистов — у них был свой особый счет с большевиками.
Петр шагнул на средину кабинета и отчеканил:
— Господин подполковник, агент Петренко прибыл с задания!
— Хорошая работа! — похвалил тот и кивнул на свободное кресло.
Петр присел и, поедая преданными глазами Гопф-Гойера, с напряжением ждал, что последует дальше.
А тот, пошелестев страницами отчета, проявил профессиональную хватку — уцепился за ключевое звено — офицеров штаба 6-й армии Борисова и Кузьмина, на которых Петр ссылался как на основные источники информации, и поинтересовался:
— Господин Петренко, при каких обстоятельствах вы познакомились с Борисовым и Кузьминым, что вас связывало в дальнейшем?
Петр пожал плечами и простодушно ответил:
— Да, собственно, все как-то само собой вышло. Сначала был вариант на троих…
— Не понял, поясните! — перебил его Гопф-Гойер.
— Вместе посидели. Я угощал, оба оказались не дураки выпить, тем более за чужой счет, а потом пошло-поехало. Борисов должен мне где-то полторы тысячи, Кузьмин чуть поменьше.
— Деньги, что ж, неплохая основа для будущей вербовки, — констатировал Гопф-Гойер.
— Можно вопрос, Генрих, — оживился Рудель.
— Конечно, Мартин, — разрешил он.
Петр напрягся под пристальным взглядом обер-лейтенанта, интуитивно почувствовав исходящую от него опасность, и не ошибся. Рудель не испытывал тех восторгов, что переполняли Самутина, и, сохраняя надменный тон, спросил:
— Господин Петренко, не могла ли ваша щедрость вызвать подозрений у Борисова и Кузьмина?
— И привлечь внимание контрразведки? — присоединился к нему Райхдихт.