Ильин, а вместе с ним Прядко, Погребинский и Чумаченко, в то время находившиеся в отделе Рязанцева, оказались отрезанными от основных сил, оборонявших штаб 6-й армии. Штурмовой отряд гитлеровцев при поддержке танков рассек надвое боевые порядки, а затем минометные батарее принялись методично добивать тех, кто продолжал еще сопротивляться. Под этим убийственным огнем шансов остаться в живых не было. Рязанцев решил не медлить, собрав в один кулак уцелевших оперативных работников, бойцов из взвода охраны отдела и полтора десятка красноармейцев, прибившихся из других частей, предпринял отчаянную попытку прорваться на соединение с командованием 6-й армии.
Под прикрытием железнодорожной насыпи они вплотную приблизились к гитлеровцам. Рязанцев окинул взглядом бойцов и приказал:
— Гранаты к бою!
Руки красноармейцев взметнулись в броске и по команде: «Огонь!» — «лимонки» полетели во врага.
Еще не затихли разрывы, а Рязанцев вскочил на насыпь и с криком: «За мной!» — ринулся в атаку.
Петр, передернув затвор пистолета, перекинул его в левую руку, правой выхватил из-за пояса саперную лопату и бросился за ним вдогонку. Рядом бежал Ильин, не отставали от них и Чумаченко с Погребинским. Натиск оказался настолько стремителен, что гитлеровцы не успели опомниться. Те, кто уцелел после гранат и автоматного огня, были изрублены саперными лопатками и штык-ножами.
Вместе с Рязанцевым из окружения вырвалось меньше взвода. До штаба армии оставалось около километра — это прибавило сил, и они одним рывком преодолели пустырь и залегли в канаве. Впереди, сквозь дым и гарь, проступили горящие развалины — все, что осталось от командного пункта. Оттуда доносились звуки ожесточенной перестрелки и отчаянные крики, в которых смешалась русская и немецкая речь. Сотня гитлеровцев при поддержке танков штурмовали последний оплот командующего армией генерала Городнянского. Он и горстка офицеров предпочли смерть позору плена. Мощный взрыв похоронил под обломками командного пункта последних его защитников.
Теперь группа Рязанцева оказалась меж двух огней. Со стороны КП армии на нее надвигались четыре танка, а позади, пришедшие в себя, гитлеровцы открыли огонь. Спасаясь от неминуемой гибели, он, а вместе с ним Ильин, Прядко, Погребинский, Чумаченко и те из бойцов, кто мог еще двигаться, бросились искать спасения в цехах механического завода. Но там они напоролись на отряд румын и сошлись в рукопашной.
Воздух сотряс яростный рев и мат. Петр уже не видел ничего и никого, кроме верзилы унтера. На него стремительно надвигалась перекосившаяся от ярости физиономия. Вверх взметнулась ручища, вздувшаяся синими узелищами вен. Зловеще блеснуло лезвие тесака. Из глотки унтера вырвался звериный рык, и чудовищной силы удар обрушился на Петра. В последний момент, он совершил уклон вправо — холодная сталь обожгла левое плечо, и вонзил саперную лопатки в живот. В лицо брызнул фонтан крови, и стокилограммовая туша обрушилась на него. Сбросив ее с себя, он ринулся к пролому в стене, но споткнулся и свалился на землю. И опять леденящее дыхание смерти обдало лицо — над головой взметнулся фонтан пыли. Пуля, срикошетив от пола, с визгом отлетела в сторону. Второго выстрела не последовало. Смахнув с лица кровь, Петр поднял глаза. Худой, как щепка, лейтенант судорожно дергал заевший затвор пистолета. Вытянувшись в немыслимом шпагате, Петр подсек его и, навалившись сверху, вцепился в горло.