— Александр Васильевич, моей целью является не проверка отдела, а наработки по грузинской линии и особенно по объекту Х.
Васильев встрепенулся и окрепшим голосом доложил:
— Все материалы по данной тематике находятся у меня под личным контролем.
— Отлично! С них и начнем! — заявил Писаренко и затем обратился с просьбой предоставить ему отдельный кабинет.
— Кабинет зама вас устроит? — предложил Васильев.
— Вполне. И еще просьба, если она не подорвет боеготовность отдела.
— Какая? — В голосе Васильева снова зазвучали нервные нотки.
— Майор Ковалев, насколько мне известно, находится в резерве выдвижения?
— Да, он перспективный сотрудник.
— Вот и пусть поработает со мной. Кстати, мы с ним почти породнились.
Последняя фраза, загадочно произнесенная Писаренко, отразилась на лице Васильева целой гаммой чувств.
— Э-э, — только и нашелся, что сказать, он.
Не лучше его выглядел Ковалев. Писаренко подмигнул ему и спросил:
— Павел Николаевич, в сваты меня возьмешь? Лида дивчина гарная.
Павел смутился, но быстро нашелся и ответил:
— Как только шпиона поймаем, товарищ полковник.
— Молодец! — похвалил Писаренко и заверил: — А мы его поймаем! Но времени, товарищи, у нас почти не осталось.
Для Васильева и Ковалева это означало только одно — о выходных им предстояло забыть. В течение недели они крутились как белки в колесе, поставляя Писаренко данные, которые бы могли вывести на след агентуры грузинской разведки и ее резидента. Во вторник они наконец перевели дыхание — Писаренко закончил работу и перед отъездом во Владикавказ передал им обобщенную справку. В ней он красным маркером подчеркнул 12 фамилий. Десять человек, как полагал Васильев, обоснованно подлежали проверке, а двое вызвали у него недоумение.
Первый: Харлампиди — грек по национальности — всю жизнь прожил в Крыму. Два года назад вместе с семьей переехал на жительство в город Крымск и взял в аренду кафе на трассе Новороссийск — Краснодар. Это, а также близость к объекту Х, вероятно, определили такой выбор Писаренко.
Второй — Пацан — в далеком 1992 году в составе добровольцев — кубанских казаков — воевал в Абхазии против грузин, был ранен, возвратился к себе в станицу Холмскую и занялся частным бизнесом. Его кандидатура породила у Васильева еще больше вопросов, чем Харлампиди, но он, чтобы не выглядеть в глазах Писаренко профаном, не стал их задавать. От него и Ковалева требовалось только одно — в кратчайшие сроки найти ответ: кто из этих 12 мог быть агентом спецслужб Грузии.