"Ушёл", - подумал он с облегчением.
- Конкас! - Гиркас подошёл к секретарю и пнул его в бок, - Проснись, дурак. Сколько раз я тебе говорил, что когда к нам кто- нибудь ломится, ты должен мне подыграть, а не лежать кулём!
- От всех не отплюётесь, - затараторил Конкас, не открывая глаз. - Да и не боится меня никто, вот вы знакомого вашего спросите. Ходит он сюда, когда вас нет, и берёт, что хочет, сахар берёт, вино, а вы на меня кричите, будто мне оно надо - себя обкрадывать. А мне, к слову, тридцать восьмой год идёт, не молодой уже. У нас, конгаров, так положено: дожил до сорока, значит, вовсе не помрёшь. Рассказывают, бабка моя и до ста жила бы, да только волк её на седьмом десятке загрыз. На куски, значит, порвал, а в юбке запутался. Вышел мой дед на крыльцо и видит: юбка туда- сюда мечется. "Совсем ополоумела, старая", подумал да и застрелил её от греха подальше. А как посмотрел, так ахнул: "Вот с кем я под одной крышей живу. А ну- ка соберитесь передо мной, сукины дети: кто из вас, как покойница, перекидываться умеет? Дядья от страха трясутся - выгонит ведь, а в степи одному - смерть. А батя мой взял рикайди, да и развалил деда надвое, вот так", - Конкас провёл линию от шеи до пупка, - Братья, конечно, не одобрили, ну он их и выгнал на мороз, дескать, мне тут волчьи прихвостни не нужны. Так мы вдвоём и остались. Я тогда к лету блесну мастерил, показал ему, он мне и говорит: "Недурная штучка, хоть на зычницу, хоть на маракчу". Что и говорить, хорошо жили...
- Ты мне зубы не заговаривай, - прервал Гиркас, раздосадованный тем, что Конкас так легко захватил инициативу. - Какой такой знакомый? Ты о чём мелешь?
- Тощий такой, чернявый, - охотно пояснил Конкас, - Он постучит в окно - я и впущу. Что я, изверг - не впустить? Скажу только: не трожь машинку печатную, добрый человек, я за неё головой отвечаю. Разговариваем с ним: очень сердечный, все, как здоровье спрашивает.
- Какой же это мой знакомый? Я такого не знаю.
- А я, что - спрашивал, что ли? Мало ли какой - может такой, что лучше и не знать.
После непродолжительного раздумья Гиркас не нашёл способ парировать этот аргумент. Он глубоко вздохнул и сосчитал про себя до десяти.
- В любом случае, - сказал он, наконец, - ты должен знать, что делать, когда у нас посетители.
- Да знаю я, - проворчал Конкас, умудрившийся за несколько секунд вновь задремать, - Сколько раз твердили, аж голова болит...
- Ах, знаешь! - в эти слова Гиркас вложил весь доступный ему сарказм, - Вот это что- то новенькое! Ну, раз знаешь - повтори.