– Серьезней некуда, – пробормотал Чужинов: не до разговоров. Как ему самому, так и всем остальным. Стрельба нарастала, и все трое – Рустам, Прокоп, Денис Войтов – метались от окна к окну второго этажа, пытаясь оказаться сразу везде. Глебу сейчас бы им помочь: еще один стрелок – подспорье немалое, но, возможно, именно нескольких минут потерявшему сознание Егору будет достаточно, чтобы уж точно не выкарабкаться с того света. – Надо же, как неудачно-то, а? Не повезло. – Пуля прошла рядом с подсумком разгрузки, где хранились запасные магазины. Угоди она чуть правее, глядишь, и они бы спасли Егора от ранения.
Чужинов, расстегнув на нем разгрузку, рванул бушлат на груди так, что пуговицы брызнули во все стороны, затем одним движением задрал одежду, обнажая грудь. Пуля вошла на ладонь ниже левой грудной мышцы: сердце не должно быть задето. Но тут надо смотреть, под каким углом: стреляют снизу, так что угол мог быть самым нехорошим. Глеб просунул ладонь под спину Егора, почувствовав под пальцами влажную теплоту. Выходное отверстие есть, примерно на том же уровне, что и на груди.
«Ранение сквозное, что обнадеживает. Случается, пуля начинает гулять по телу так, что без вариантов. Но, по-моему, легкое все же задето: пузыри видны, пусть и не при каждом вздохе, – думал он, с маху вонзая в тело Егора шприц-тюбик с буторфанолом[20], держа в другой руке приготовленный бинт.
– Егор, ты только держись, – попросил он, заметив, что парень начал приходить в себя. – Пожалуйста.
Все остальное потом: антибиотики, более основательная перевязка, возможно, еще обезболивающее. Сейчас необходимо помочь своим: если им не удастся остановить атаку этих людей, выжить не получится ни у кого. Глеб выглянул в окно, стараясь держаться от него сбоку, чтобы его силуэт не был виден в проеме, и сразу же нашел цель. Дистанция сократилась до какой-то полсотни метров, всего-то на один бросок. Но снег глубокий, по которому не разбежишься, как ни пытайся, да и парни стреляют что надо: только в его секторе, беглым взглядом, около десятка неподвижных тел. Была и парочка раненых, корчащихся на снегу, но Глеб их трогать не стал. Не из милосердия – не до них. Угрозу представляют полноценные бойцы, вот ими-то и стоило заняться в первую очередь. Дойдет и до раненых: за Сему, за Егора, за других незнакомых людей. Ведь даже если эти люди не бандиты, они ничем не лучше, коль скоро позволяют себе нападать на тех, кто ничего плохого им не сделал.
Целей оказалось три, явно готовившихся к броску, а подпускать их к стенам категорически нельзя. Глеб поймал мушкой того из них, что был правее, нажал на спуск, увидел, как дернулась голова, испуская фонтанчик крови, видимый даже на таком расстоянии, и сразу же перенес огонь на других. Второго он тоже достал качественно, судя по тому, как тот, выронив из рук оружие, завалился навзничь, но третий успел укрыться за хлипким деревянным забором. Ему бы уйти правее, за угол сарая, тогда бы уж точно удалось спастись. А так… Глеб дважды выстрелил туда, где, по его предположениям, должна быть грудь противника, и не ошибся: вряд ли бы тот, желая обмануть, высунул из-за забора дергающуюся ногу.