Ненатуральный соблазн опустился перед ним на колени, а в его голове продолжался вялый диспут с самим собой. В эфир пошли риторические вопросы. Почему всё лучшее - геям? Натуралы тоже хотят урвать кусок илюшиного голодного рта! «Боже, что за ахинею я порю!» - ужаснулся себе Максим на последней мысли про кусок рта, однако продолжал зачарованно сидеть в ожидании разрекламированного минета. От нерешительности и полного душевного раздрая он даже начал нервно покусывать заусенец на большом пальце, чего с ним не случалось уже много лет. Илья был крупненьким и плохо помещался между ног – он расталкивал его бёдра плечами, пытаясь половчее подобраться к промежности гостя. Макс и смотреть страшился, но и не смотреть не мог. Великолепный Аваров, стоящий на коленях в дорогих брюках, в рубашке от какого-то неебического бренда, был сейчас для Дымова чем-то вроде сна – этакий порно-бред. Думать об Илье, как о человеке, он сейчас не мог – лучше уже как о секс-игрушке. Если позволить себе задуматься о том, что ему сейчас отсосёт целый живой мужик, то придётся всю жизнь тратиться на психоаналитиков. Тот между тем уже задирал рубашку разложенному агенту, оголяя живот. И он послушно прижал ее к своей груди, уставившись на горизонт событий.
Если бы хоть одна женщина смотрела на его член с тем же восторгом, с каким смотрел на него Аваров, Макс бы тут же на ней женился и умер бы с ней в один день. Казалось, что он только что сделал человека счастливым, просто дав тому возможность заглотить свой причиндал. «Вот же ж, извращенец», - томительно пронеслось в мыслях, и Максим поёжился, балдея от такого внимания. Илья провёл ладонью вверх по члену, прижимая к его животу, и Макс всё-таки зажмурился – глаз начал дёргаться. Пытаясь унять тяжёлое дыхание, он почувствовал, как чужой язык прошёлся от яиц до головки. Язык был широкий, как у собаки, и будто оборачивал ствол, при этом изгибаясь и подрагивая. Казалось, на нем сотни маленьких двигающихся присосок, как у осьминога. Средоточие мужественности тут же напряглось и встало насмерть. Максим стиснул кулаки, изо всех сил стараясь не стонать в такт энергичным вылизываниям. От такой атаки он завёлся моментом, позабыв и про жучок, и про то, что он не пидор. Ему было так хорошо, так кайфово – он бы сидел здесь вечно, на этом диване, лишь бы Илья не останавливался. Аваров же, добившись железного стояка, зажал шляпку между губ и начал медленно насаживаться головой. Его язык метался по рту, будто его ебашили электрошокером, и Дымову чудилось, что у Ильи там какие-то влажные, скользкие шестерёнки, которые крутятся и вертятся, потирая каждый миллиметр тонкой чувствительной кожи. Макс мотал головой из стороны в сторону, выгибался, водил бёдрами, пытаясь толкнуться в его сказочный рот под таким углом, чтобы было максимально улётно. Тот схватывал на лету, подстраивался под движения и сосал, сосал, сосал... Дымов так напряг ноги, что у него свело икру, и заорал, а Илья зачем-то выпустил член изо рта и сказал самым шлюшистым голосом, который Макс когда-либо слышал: