- Артём! Да отпусти ты, давай поговорим! – умоляюще выкрикнул Витя, борясь со школьником.
Васильков перестал его тискать и с неохотой разомкнул свои конечности. Помятый и взъерошенный, Витя одёрнул футболку и отодвинулся от сластолюбца.
- Слушай, это надо прекращать. Погоди! – он поднял руку, пресекая поток возражений. – Послушай меня, Артём, послушай. – Он откашлялся, сложил руки в замок. - Я уверен, что ты хороший мальчик, просто ты… запутался. Я думаю, тебе просто хочется быть взрослым, сильным, и я тебе нравлюсь лишь потому, что ты хочешь быть таким же, как я.
«Скромности тебе не занимать», - заметил Витин внутренний голос. «Завали, падла», - парировал Виктор.
- И вот это своё восхищение, - воодушевлённо продолжал школьный охранник. – ты принял за влюблённость. Понимаешь?
- Раздевайтесь, - подытожил Васильков.
- Да. Что?!
Виктор уставился на Артёма, а тот уселся в позу лотоса и повторил:
- Раздевайтесь. Брюки можете оставить.
Виктор сузил глаза и сжал кулаки. От его недавнего благодушия и невозмутимости не осталось и следа.
- Да пошёл ты!
Артём свёл брови домиком, будто искренне не понимая причину такого хамства. Того гляди, заплачет!
- Ну, Виктор! – с обидой в голосе протянул "обиженка". - Мы же с вами договаривались! Я у мамы отпросился! Она всё допытывается, куда я хожу на ночь глядя, а я не говорю…
Витя выдохнул, качая головой.
- Далеко пойдёшь… - он смотрел в пол, осознавая своё полное фиаско. Слишком поспешно он принял Артёма за влюблённого подростка и попытался им покрутить. Тот просчитывает все жалкие Витины манёвры на раз-два.
Васильков спустил ноги с дивана и подвинулся поближе. Витя оглядывал его лицо, пытаясь понять, где у этого цыплёнка тормоза. Где тот предел, до которого он готов дойти и утащить его, Витю, с собой? Как он не боится загонять такого здорового лба в угол? Где у него чувство самосохранения? Хотя у психов оно отсутствует.
Артём привстал с дивана и, не отрывая глаз от Витиного лица, потянул вверх края его футболки. Когда она задралась до груди, Виктор, поборовшись с секунду с неизбежностью, поднял-таки руки и позволил стянуть с себя футболку через голову. Васильков отбросил её на спинку дивана и сел рядом, оглядывая Витин голый торс. Тот заозирался, пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться взглядом, только бы не видеть этого бесстыжего, изучающего выражения лица. Витя чувствовал себя манекеном в классе биологии. Артём водил головой, словно читал что-то на его широкой груди, опускаясь к накачанному животу и поднимаясь вверх, к шее. Тишина в комнате была практически невыносимой.