— Надеюсь, — я подкинул Лешему последнюю из обработанных мной паучьих конечностей и с несказанным наслаждением наконец распрямил спину.
Пока ужин варился, у нас появилось немного свободного времени. Лиза хотела употребить его на уборку, но Загребельный не позволил.
— Незачем суетиться и попусту тратить силы, — пояснил он. — К завтрашнему вечеру здесь все равно не останется ни одной живой души. Так что и посуда, и уборка… К дьяволу их! Убежище, как и все Одинцово, это уже прошлое.
Лиза знала о наших планах по перемещению раненых в Подольск, а поэтому поняла что имел в виду подполковник и возражать не стала. Общими усилиями мы собрали очистки в мешки, сунули их в грязную миску и запихнули все это в дальний угол кухни. Авось до утра не завоняются.
Основательно вымыв руки, благо дефицита воды в убежище не наблюдалось, мы стали одеваться.
— А мне уходить нельзя, — сообщила девушка. — Кто же будет за едой приглядывать?
— И я останусь, — Пашка повернулся спиной к своим пожиткам. — Тепло тут.
На кухне стало действительно тепло, почти жарко. И эту благодать даже не мог испортить чад, который исходил от плиты. С вытяжкой явно что-то произошло, поэтому часть дыма теперь шла внутрь помещения. Он подымался к закопченному потолку, словно цеплялся за него и призрачными извивающимися червяками полз в направлении входной двери и раздаточного окна.
Я вспомнил слова Загребельного. Кажется, тот говорил, что в наглухо закрытых помещениях огонь лучше не разводить. Однако это он имел в виду костры, которые жгут всю ночь. Сейчас же огонь в плите развели только, чтобы приготовить пищу. Всего через какие-нибудь полчаса его затушат или он погаснет сам. Подумав о приближении холода, я поежился.
— Знаешь, Андрей, давай и мы останемся. Костер, хорошая компания… Что еще надо человеку? — произнося эти слова, я взъерошил Пашкину белобрысую шевелюру.
— Почему нет? — Лешего не пришлось долго уговаривать. — А ну, молодежь, сгоняйте за стульями, а то старые дядьки едва на ногах держатся.
Стоило Лизе с Павлом покинуть кухню, как я зашипел на приятеля:
— Э… ну ты, полегче с определениями. Какие же мы старые?
— Что, седина в бороду, бес в ребро? — осклабился Загребельный. — Скажи ей, что тебе тридцать, а выглядишь на полтинник потому как… — Леший прыснул и припомнил бородатую шутку: — У верблюда два горба, потому что жизнь борьба.
— Лиза знает сколько мне, — я уже и сам был не рад, что начал этот разговор.
— Тогда вообще не вижу смысла обижаться, — мой приятель в недоумении развел руками.
Когда я угрюмо промолчал, Андрюха пошел на попятную: