— А лучшего тракториста и шофера, чем Громоздкин, во всей нашей МТС не было! — горячо повествовал Рябов. — А как он мечтал об армии! Даже во сне видел себя военным. Лежим, бывало, с ним на сеновале, слышу — командует: «Полундра!» Или: «Батарея, огонь!», «Рота, в атаку, за мной!» У него и отец, и старший брат — все были хорошими солдатами.
— Это правда, товарищ капитан, — заговорил Сыч, чувствуя, что его молчание длится уже слишком долго. — Селиван и игры-то выдумывал все военные. Командиром завсегда был…
— Вот видите, был командиром у вас, мечтал о службе в армии. Почему же, придя в армию, он сразу же начал нарушать воинские порядки? — спросил следователь.
— Только поначалу. А сейчас нет… — Сыч замолчал и поглядел на Рябова, ища у него поддержки. Но тут Петенька не нашелся.
— Это и нас удивило, товарищ капитан, — сказал он. — Но это у него пройдет! Вы посмотрели бы, как он ухаживает за своим бронетранспортером! Спросите нашего лейтенанта Ершова, он Селивана в пример другим водителям ставит!.. А Настеньке своей Селиван еще не написал ни одного письма. Говорит, что стыдно писать, когда наряд за нарядом вне очереди… А разве Селиван совершил что-нибудь уж очень плохое? — вдруг, как бы опомнившись, спросил Петенька и с беспокойством уставился на следователя своими зоркими маленькими глазками. — Скажите нам правду, товарищ капитан! — добавил он умоляюще.
— Да вы все и сами знаете. Так что не беспокойтесь. А теперь можете идти.
— Слушаюсь! — сказали солдаты в один голос и через левое плечо повернулись кругом.
4
Перед тем как навестить Селивана, Петенька Рябов и Иван Сыч, взяв увольнительные, сходили в рабочий поселок и накупили там для больного разных гостинцев: конфет, немного халвы, какой-то колбасы, банку варенья. Все это они уложили в картонную коробку, добытую в ларьке, перевязали, а сверху приклеили листок с надписью:
«От солдат и комсомольцев третьей роты Селивану Григорьевичу Громоздкину. Выздоравливай поскорее».
Слово «комсомольцев» было написано по настоянию Рябова, который полагал, что Селивану приятно будет знать, что о нем заботится и комсомольская организация. А если сказать по-честному, Петеньке хотелось, чтобы Громоздкин увидел первые шаги нового комсомольского вождя роты: ведь Петеньке не терпелось хоть чем-нибудь только бы поскорее проявить себя в такой непривычной для него роли. Все эти дни он страшно мучился оттого, что положительно не знал, с чего начать свое «руководство», а обратиться за советом к секретарю комсомольского бюро батальона почему-то стеснялся. Иван Сыч не догадывался о маленькой Петенькиной хитрости, но и не возражал против текста на их скромной посылке: в данном случае он целиком полагался на грамотея Рябова.