Всю дорогу она думала о Селиване, уже обвиняя его и в том, что случилось с ней в МТС. Войдя в свою избу и, как всегда, увидев там Володю Гришина, она с такой яростью набросилась на него, что тот пулей вылетел на улицу.
— Чтобы ноги его у нас больше не было! — закричала она на мать и залилась слезами: теперь Настенька знала, что то, чего она так не хотела и так боялась, уже свершилось в ее душе, что она сломлена. Выплакавшись, она ненавидящими глазами посмотрела на мать, вяло усмехнулась, поморщилась и сказала: — Поздравляю, мама. Будет так, как тебе хотелось. Готовь подвенечное, где оно у тебя там?..
На другой день, веселая и беспечная, Настенька шла под руку с Володей Гришиным в сельсовет регистрировать брак.
А уже через месяц она стала замечать за собой то, что и должно было рано или поздно произойти с нею: Настеньке все чаще хотелось остаться одной в своей комнатушке. Вот и сегодня, в это воскресенье, с самого утра она почувствовала, что ничего еще в жизни так не желала, как того, чтобы поскорее ушел куда-нибудь муж. А Володя словно бы чуял неладное и не отходил от нее, все ласкался, целуя и вороша мягкие, струившиеся сквозь его пальцы волосы жены. А Настеньке думалось, что, если так продлится хотя бы еще один час, она может умереть. Но вот Володя наконец оделся и хлопнул дверью.
Настенька бросилась на кровать и долго беззвучно плакала. А потом насухо вытерла глаза, села у окошка, подышала на него и в образовавшийся крохотный влажный глазок долго глядела куда-то далеко-далеко на этот огромный холодный мир, пока там, у горизонта, не умерли, поблекнув, разноцветные краски заката.
О чем она думала?
О том ли, как несправедлива бывает к людям судьба?
О своей ли роковой оплошности? Или о том, как сложна жизнь на земле и как трудно быть взрослой на этом белом свете? Может быть, она впервые узнала, что такое несчастье? Ведь кому-то очень нужно, чтобы человек знал и это, а узнав, сказал в горькое свое утешение: «Жизнь прожить — не поле перейти».
Глава шестая
Старшина Добудько
1
Старшина Добудько жил не в офицерском общежитии, а в рыбачьем поселке на берегу моря, в трех-четырех километрах от расположения полка. Поселок большей частью был заселен чукчами, но там жили также русские и украинцы, и среди них такие, которых можно было назвать коренными жителями Дальнего Севера. Добудько давно уже успел перезнакомиться со всеми и проводил среди них «политико-разъяснительные» беседы. С помощью жены он сравнительно быстро научился разговаривать по-чукотски и теперь довольно бойко балакал с охотниками, рыбаками и оленеводами, а своим однополчанам рассказывал, что он отнимает хлеб у местных шаманов.