— Может и ботинки снять? — буркнул я, ежась от легкого ветерка и лихорадочно вспоминая, что из ценного есть в рюкзаке.
— Еще раз попробуешь пошутить и останешься голый — пообещал старший. Стоявшая у меня за спиной парочка охранников с готовностью заржала.
Внимательно осмотрев меня, Седой не удовлетворился и кивнул одному из охранников:
— Обыщи.
— Мать… — скривился охранник, и принялся бесцеремонно меня охлопывать, недовольно бурча — А если болеет чем? Еще подцеплю себе хрень какую на одно место.
— Ну? Чист он?
Я промолчал, а охранник, проверив мои щиколотки, буркнул:
— Оружия нет. Если только бактериологическое.
— Я здоров! — не выдержал все же я.
— Шагай — кивнул старший на дверь, и я покорно зашел внутрь здания. Ощущение будто заползаю в нору матерого варана — по спине ползут мурашки страха, и не ведаешь откуда придет опасность.
Сразу за дверью узкий коридор. По обе его стороны идут запертые двери, на выложенном плитками полу чисто, еще заметны следы влажной уборки. На покрашенных стенах ни единого пятнышка. Я отчетливо ощутил витающий в воздухе запах цветочного освежителя! Ну ни черта себе! Словно оказался в далеком прошлом, о котором много знал из рассказов Тимофеича.
— Чего застыл? Шагай, кому сказано! — и тут же последовал грубый толчок в спину, заставивший меня взмахнуть руками и просеменить пару шагов вперед, под злорадный смех обыскивающего меня охранника.
— Семен! Руки не распускай! — сердито рявкнул Седой и со значением добавил — Пока что.
«Пока что» — повторил я его фразу про себя — «Охренеть просто. Пугают? Или все будет зависеть от исхода разговора с хитрым татарином?»
У последней двери мой конвоир остановился, оправил сшитую из вараньей кожи куртку, и едва слышно постучал о косяк три раза.
— Зайди! — прозвучал зычный и властный голос, узнаваемый сразу — Бессадулин. Встречался с ним и его сворой на толкучке, когда он неспешно обходил принадлежащие ему владения, самолично проверяя все ли в порядке и расспрашивая торговцев о житье-бытье…. Я всегда поспешно уходил на соседний ряд, не стремясь попадаться на глаза «весомым» людям нашего города.
«Ни к чему это» — говаривал Тимофеич, не жалующий ни Пахана, ни Бессадулина. И вот не уберегся…
Открыв дверь, Седой прошел первым и только потом кивнул стоящим позади меня жлобам — заводите мол. Не дожидаясь очередного тычка я шагнул в кабинет и остановился у порога, не решаясь наступать на ковер. Чистенький, вор пушистый, цвета сочные. Сомневаюсь, что хозяин ТЦ будет рад увидеть, как роскошный ковер топчет грязный бродяга. Не будем вызывать его недовольство. Убить не убьют, но пару оплеух отвесят запросто. Поэтому я остался стоять у края ковра, не отрывая глаз от пола, старательно разглядывая грязные носки ботинок.