— А вот сейчас и проверим — буркнул чужак и, поманив меня пальцем, кивнул на расстеленную поверх стола карту — Давай, проводник, проложи путь отсюда и до самого Ташкента. Проведи пальцем линию.
— В картах не разбираюсь — отозвался я все тем же безразличным тоном — Сроду в руках не держал. И я не проводник.
— Так какого тогда лешего его сюда притащили? — раздраженно громыхнул русский, потеряв ко мне всякий интерес — Рашид, мы с тобой, о чем договаривались?
— Битум, ты че несешь? А?! Что значит ты не проводник?
— Рашид Хасанович, проводник здесь и не нужен — ответил я, тщательно подыскивая верные слова — Направление по компасу любой дурак определить сможет и по карте линию пальцем провести сумеет. Чего там сложного? Вот только проехать напрямик не получится — пустыня каждый день меняется. Там где вчера был ровный участок пути — сегодня непроходимая гряда сыпучих барханов или глубокая трещина. Я не знаю, откуда приехали эти уважаемые люди, но готов спорить на что угодно, что ехали они сюда не по прямой, а петляли из стороны в сторону, выискивая места, где может пройти тяжелый грузовик и не завязнуть. И что ехали они далеко не проложенным по карте маршрутом тоже уверен.
— Хм… — задумчиво протянул русский, переглянувшись со спутниками — Тут ты угадал. Шаг вперед, два назад и столько же в сторону. От дороги почти ничего не осталась, вся под песок ушла. Лишь кое-где на возвышенности целые участки остались.
— Не угадывал — качнул я головой — Просто знаю. И знаю всех местных тварей, знаю, на что они способны и когда выходят на охоту. Могу заметить зыбучие пески и могу сказать, когда начнется следующая песчаная буря. И еще знаю, что если вы сумели сюда добраться, то с вами был проводник из наших, местных.
— Был да сплыл — мрачно усмехнулся Борис, как-то зло покосившись на сжавшегося очкарика — Помер он. Ладно, считай, что ты меня убедил.
— Я же говорил, Борис! — с облегчением воскликнул татарин и с бульканьем разлил в граненые стаканчики темно-коричневую жидкость — Давай, дерябнем еще по одной.
Мне выпить не предложили, чему я сильно огорчился, хоть и не подал виду. Очень уж приятно запахло когда Бессадулин откупорил бутылку. И пахло не самогоном местного разлива. Борис отказываться не стал и, уцепив казавшийся в его лапище крохотным стаканчик, одним махом опрокинул его в глотку.
Скромно сидя у стены я лишь завистливо сглотнул и перевел взгляд на вооружение. Такое количество огнестрелов в одном месте я не видел никогда. Охранники Бессадулина сжимают в руках автоматы Калашникова, на поясах кобуры с пистолетами. У продолжающей молчать девчонки открытая кобура на поясе, видна ребристая рукоять пистолета. У очкарика автомат за спиной болтается неизвестной мне модели и с виду совершенно новый. Но Борис переплюнул всех: он буквально увешан оружием с ног до головы. Автомат, небрежно прислоненный к колену, две подмышечные кобуры, одна на поясе, там же пара круглых гранат. На груди перекрещиваются патронные ленты солидного калибра. Ходячий арсенал.