— Держись теперь крепко, Степан! — Пригибаясь, Бондарь побежал наперерез подвижному клубку.
Кушнир зачем-то тоскливо оглянулся вокруг, вздохнул и побежал за Иваном Тимофеевичем, на ходу стреляя из своего громобоя.
Пули с тоскливым струнным жужжанием все гуще оплетали погожую ночь, злобно, с фырком, бороновали свежую пашню, сбивали гребни неулегшихся комьев. Небольшая группа бандитов метнулась к пушке. Донелайтис и Мирошниченко первыми бросились им наперерез. И тотчас от овражка совсем нежданно по бандитам коротким, злым перебором ударил пулемет.
— Рабочий отряд подошел! — радостно воскликнул Мирошниченко, простреливая пашню, которая извивалась темными пятнами удирающих врагов.
— Почему так думаешь? — напряженно прислушивается к выстрелам Донелайтис.
— Узнаю пулемет и руку паровозника Фиалковского. Слышишь, как строчит? Коротко, решительно, с душой. По-рабочему.
— Это хорошо. Теперь Савченко не выпустит бандитов. Ох, и молодчина человек!
— К нам подступает. О людях в первую очередь беспокоится.
И в самом деле, скоро комитетчики соединились со всем вооруженным рабочим отрядом сахарного завода.
— Ну как, орлы? Бьем врагов? — подошел к комитетчикам с браунингом в руке высокий котельщик Савченко.
Даже в темноте его голова светилась мягкой волнистой сединой, а взгляд горел молодым юношеским блеском. После революции 1905 года Павла Савченко, кудрявого, веселого юношу (он даже самого князя Кохана удивил изобретениями) из каменец-подольской крепости погнали в Сибирь. С севера он вернулся спокойным, даже строгим человеком, обкиданным морщинами и усыпанным сединой; вернулся грамотным большевиком, с немалым опытом подпольщика. Дома Савченко никого не застал: мать, не дождавшись сына, умерла в холодной вдовьей лачуге, а братья и сестры разбрелись на заработки по экономиям и заводам. Директор сахарного завода, зная, какие у котельщика руки, поломавшись, принял-таки его на завод. А в 1917 году Савченко с передовыми рабочими разбил охрану князя Кохана и взял завод под опеку профессиональной организации.
— Кажется, вовремя подоспели, — припал командир рабочего отряда к влажной от росы станине. — Интересно воюете.
— Ох, и вовремя, — весело промолвил Мирошниченко. — Думалось… да что там говорить, очень тяжело приходилось нам. Погибли бы без вас.
— А вы плохое место выбрали для маневрирования, — тихо сказал Савченко. — Пушечный огонь переносим к лесу. Свирид, отсекай отступление контре, пока они не опамятовались.
— Есть отсечь отступление.
— О, у Фиалковского пулемет перегрелся. Товарищ Ильин, поднеси пулеметчикам воды.