— Ошибаешься, зятёк. За свою дочь я любого по стенке размажу. Ты меня уже знаешь… Учти. Каждый твой шаг отныне мне будет известен. У меня есть такая возможность, можешь не сомневаться. И, если я получу подтверждение своим подозрениям, пеняй на себя. Никакой карьеры тебе не обломится. И поедешь ты по распределению осваивать сибирские просторы, беспартийным алиментщиком.
Разговор с тестем привёл Виталия в бешенство. Едва дождавшись девяти утра, он поехал к родителям. В связи с годовщиной революции отец уехал на праздничные мероприятия, дома была лишь мать, но и та вскоре должна была отправиться в театр. Упуская подробности сегодняшней ночи, Виталий вкратце рассказал ей об угрозах тестя.
— Что-то он больно борзым стал, — сидя в мягком, кожаном кресле в комнате матери, Виталий зло поджал красивые губы, — ментяра… думает, я за его паршивую квартиру и машину буду сапоги ему целовать?!
— Будь осторожнее, сынок, — Софья, по обыкновению, театрально откинулась на спинку дивана и положила ногу на ногу, — Семён человек сложный. Если кого невзлюбит, это навсегда.
— Да я что, в конце концов, не имею права на личную жизнь?! Мне его ментовские рекомендации не нужны, так что пусть воздух не сотрясает. У меня свой отец есть.
— Виталик… — Софья бросила на сына осторожный взгляд, — Ты с ним не ссорься. Я тебе ещё не говорила… у папы крупные неприятности.
— Что за неприятности? — Виталий нахмурился, — И по какой линии?
— Ты же слышал, что первого секретаря забрали в Москву?
— Ну, да… слышал…
— А новый пришёл, и начал новую политику. У папы с ним не получилось контакта.
— На какой почве?
— Ну… — Софья неожиданно замялась, как будто не хотела говорить правду, — Скажем так, на почве отношения к театральному искусству…
— Из-за тебя? — сразу уловив суть, Виталик опустил глаза и сидел, пристукивая носком ноги по ковру.
— Ну… в общем, да…
Отвечая на вопрос сына, Софья смутилась. Ни для кого в театральной среде не было секретом, что своему званию примы театра она обязана лишь своему супругу, курировавшему культуру и искусство. Так же мало кто не был в курсе, что этот факт подкреплялся очень близким знакомством самого Мясникова с первым секретарём обкома партии, закрывавшим после их совместных посиделок в сауне глаза на бездарность примы областного драмтеатра.
Теперь же, когда первый секретарь пошёл на повышение, ситуация изменилась. Его преемник имел изысканный театральный вкус, поэтому сразу указал Мясникову на использование служебного положения в личных целях.
— И — что? Его увольняют из обкома?
— Пока нет, но… мать совершенно неожиданно сделалась серьёзной, — Там всё очень сложно. Ты не ссорься с Семёном. Времена заходят непростые. Всё может случиться… А Семён крепко в своём кресле сидит, и Алю никогда не оставит. Тем более, твоих детей. Не забывай, что их теперь у тебя двое.