Если вы когда‑нибудь клали на видное место, допустим, важное письмо или ключи от дома, а потом не могли их найти, то знайте: вот так и работает это проклятье. Потерявшиеся носки, которые буквально только что здесь лежали, пропавшее из запертой шкатулки украшение, которое потом обнаруживается на собственной шее — все это действие «растеряши». Вроде бы мелочь, но вывести из себя способна даже самого невозмутимого человека. Так что домовому предстоит несколько веселых деньков, пока проклятье не утратит свою силу.
— Этот? — раздался вдруг позади меня незнакомый мужской голос.
— Он самый, — отозвался господин Аллано, вставая из кресла.
Кажется, пока мы с зарвавшимся домовым выясняли отношения, в гостиной появился кто‑то еще. Я повернулся, чтобы посмотреть на гостей. И хорошо, что я уже сидел в кресле: у дверей стояло три стражника, причем не простых, а со знаком черного меча, разрубающего солнце. Черная Стража*! Похоже, этот бородавчатый тип и впрямь важная шишка! И кое — кому здесь скоро будет худо. Как бы мне еще и за домового не влетело…
— Арестовать его и доставить в Информаторий, — скомандовал стражник с офицерским черепом — нашивкой и вышел.
— Так ему и надо, — с чувством глубочайшего удовлетворения выдохнул предсказатель погоды, — Гварл, отведи мальчишку туда, куда укажут эти господа…
* * *
Кажется, кто‑то из стражников навел на меня сонные чары, потому что дорогу до Информатория — так называлось что‑то среднее между пыточной и дознавательской — я совершенно не помню, словно все происходило во сне. Зато прекрасно помню, как меня допрашивали, хотя как раз эту часть своей биографии предпочел бы забыть навсегда. Свое дело господа дознаватели знали, и уже пару часов спустя, вытянули из меня даже то, о чем я и сам не подозревал.
Разумеется, никакого заговора или даже злого умысла против господина Карлуша Аллано выявить они не смогли. Специально приглашенная госпожа Урсула, которая, как всегда, скрывала свое безобразное лицо под густой вуалью, подтвердила, что знает меня, и что именно ей предназначалось снадобье от бородавок. И про то, что она подарила своего каменного стража «любезному соседу» — мне даже показалось, что произнесла она эту фразу с ноткой кокетства, а сам предсказатель при этом покраснел, — тоже рассказала.
И с каждым ее словом в мою защиту, Небесный Нюхач мрачнел все больше и больше. Хорошо еще, что они не стали искать того увальня, которого порезали на Зеленой улице, уж он‑то наверняка «отблагодарил» бы меня за добрый совет!
Уточнив у свидетельницы, действительно ли я внук «уважаемой госпожи Гюрзильды», дознаватели устроили небольшой перерыв, чтобы посовещаться. Давайте — давайте, совещайтесь. Не одни вы не хотите связываться с Ковеном. Ведьм боятся и уважают повсюду, и стараются с ними лишний раз не ссориться. Подумаешь — какая‑то там бородавка. Да моя бабуля ему столько этих бородавок навешает, еще краше прежней будут!