Наговор «раскаленного клейма» очень короткий и довольно прост в использовании. Тем не менее, применяют его ведьмы лишь в исключительных случаях, например, защищая свою жизнь. Когда не осталось сил, и отчаяние стальной хваткой сжимает горло, а в уши нашептывает слова утешения сама Смерть. Та, в чьих силах провести живое существо через грань…
Разумеется, мое положение было не столь безнадежно, но мужчинам этот наговор и давался легче, в отличие, допустим, от приворотных чар. Наверное, это как‑то связано с гордостью.
Руки мои были плотно прижаты к бокам — похоже, главарь знал, как нужно обращаться с магами, и вредителями в частности, — но мне удалось забраться к нему в карман и нащупать в нем приличную дыру. И стоило лишь коснуться обнаженной кожи, как тело противника изогнулось от сильнейшей боли, и руки его разжались. К сожалению, мне досталось ничуть не меньше: ощущение было такое, словно меня сунули в кипяток, все суставы раздробили, а потом начали сдирать кожу, одновременно медленно вынимая позвоночник. Собственно, именно поэтому «клеймо» не пользуется популярностью — колдун испытывает точно такую же боль, как и его жертва.
В глазах у меня потемнело, и я понял, что теряю сознание. Снова. Похоже, это уже начало становиться дурной привычкой…
* * *
На этот раз мой приход в себя был несколько менее комфортным. Во — первых, это было мокро, а во — вторых, больно. Пульсирующая боль раскалывала голову, словно кто‑то долбал меня клювом по затылку.
— Пррришел в себя, — раздался откуда‑то сверху хриплый голос, а затем хлопанье крыльев. Головная боль тут же исчезла.
Кажется, я сидел на стуле. Надо же, делаю успехи. В прошлый раз, помнится, мне довелось приходить в себя, валяясь на траве. С трудом открыв глаза, я едва сдержал испуганный вопль: прямо передо мноq лежала и таращилась отрубленная голова. И только потом на меня обрушились воспоминания: трое вымогателей, драка, вовремя подоспевший вурдалак, «раскаленное клеймо»…
Я огляделся. Обезглавленное тело лежало в углу. Там же пристроились оборотень и главарь неугомонной троицы, оба без сознания. Или мертвы.
— Вы двое так орали, что я думал, все окна повышибает, — раздался спокойный голос, — И ни на одном из вас ни единой царапины. Твоих рук дело?
— Моих, — я едва узнал собственный осипший голос, — только не проси повторять это снова. Эти двое живы?
— Просто без сознания. Я бы их на твоем месте убил. Иначе они или их дружки вернутся, и дом спалят. Или подкараулят тебя спящим.
— А ты мне на что? — криво усмехнулся я, — Будешь оберегать мой покой и сон.